— Глянь-ко, Микола, кого к нам занесло, — неожиданно раздался над головой чуть приглушенный бас. От неожиданности Юсуп съехал еще на пару сантиметров вниз, отметив про себя, что рубаха окончательно вылезла из штанов, и теперь его голому пузу предстояло тесное знакомство с холодными камнями.
Над головой тем временем обозначилось движение. Кто-то перевесился через карниз (на Юсупа посыпались мелкие камешки) и удивленно присвистнул:
— Как же тебя занесло туда, родимый?
Юсуп хотел грязно выругаться в ответ, но сдержался, ибо любой неосторожный выдох мог плохо повлиять на его здоровье.
— Держится, подлец! — отметил все тот же бас. — Глянь-ка, Микола, ведь держится, зараза, аки вша на затылке!
На голову Юсупа вновь посыпались камешки, так и норовя утрамбоваться за шиворотом.
— А он жив ли вообще?
Юсуп почувствовал, что злоба медленно поднимается от голого живота к голове. Лучше бы вытащили скорее, а то стоят там и рассуждают!
— Движется вроде… Или может у него эти… ммм… мне еще жинка рассказывала, что у мертвяков такое бывает… как его…
— Судороги, — подсказал второй, — мне тоже кто-то говорил. А! Жихарь рассказывал! Когда на прошлой неделе одному торгашу голову рубили, так он, слышь, после того, как голова отлетела, ка-ак поднимется, да-а как побежит, да-а как закричит!
— Брешешь ты, Микола, — уверенно сказал бас, — как же он может кричать без головы?
— Вот никто и не понял, а все же кричал он! И петухи вдруг разом замолчали!
— Ну, так это же нечистая сила, значит, в него вселена была! Верно тебе говорю, Микола, нечистые постарались!
Юсуп слушал всю эту болтовню, крепко сжав зубы и проклиная говорливых русичей. Он всегда относился к иноземцам из далекой Московии с некоторым презрением. Язык у них был подвешен куда как свободней, чем у турков, но и держать его за зубами они не умели никогда. Единственное, что сейчас радовало, так это то, что русичи наверняка были христианами. А нелюди жуть как не любили христиан.
Оба факела — две светящиеся точки на стене неподалеку — замерли, чуть подрагивая на ветру, словно прислушивались к самозабвенно разговаривающим людям. Нелюди могли напасть, только вот одна загвоздочка мешала. Не были нелюди уверены, что кто-нибудь из русичей не произнесет громко молитву или просто не помянет имя Господа Бога ихнего. А для нелюдей подобное — верная смерть. Главное, чтоб сказано было от чистого сердца.
— Смотри-ка, дернулся еще раз! Нет, Микола, это не эти, как их… он живой! Держится за камни!
— Дошло, — процедил Юсуп и снова проехался животом по камням, сдирая кожу. Больно, но ничего не поделаешь — все же лучше, чем смерть!
— Живой! Точно! — уверенно сказал второй. — А ну, давай-ка, Алексашка, вытащим его, посмотрим, чтой-то за чудо к нам попалось!
Две пары сильных рук подхватили Юсупа за подмышки и, не слишком церемонясь, вытащили на карниз.
Дрожащие огоньки на стене так и остались на своих местах, не двигаясь. Вмешаться не решились все-таки.
— Турок! — констатировал один из русичей. — Ей-богу турок!
Юсуп присел, разминая затекшие пальцы и дожидаясь, пока ударившая в голову кровь не разольется по всему телу. Перед глазами плыли бурые пятна вперемешку с мутным туманом, который он, наверное, будет помнить еще очень долго. Все его тело била мелкая дрожь, голый живот настоятельно требовал, чтобы его во что-нибудь закутали.
— Ты жив ли? — Один из русичей присел перед Юсупом на корточки и заглянул ему в лицо. Юсуп смутно различил лишь густую бороду, закрывающую едва ли не большую часть физиономии, и два маленьких глаза, в которых, если и наблюдались проблески ума, то весьма и весьма смутные.
— Дышит, — сказал тот, который стоял, — значит живой! Давай-ка, турок, поднимайся!
Только встав на отекшие ноги, опершись ладонью о карниз, Юсуп разглядел своих спасителей полностью.
Во-первых, оба они были охранниками. Патрулем, который по ночам обходил крепостную стену, менял потухшие факелы, тайком от начальства прикладывался к бутылочке вина и пресекал любые попытки проникновения в город не через входные ворота. Юсуп в их глазах как раз и являлся нарушителем порядка. Не станет же законопослушный человек среди ночи висеть на городской стене, не подавая признаков жизни. Затаился значит! А если затаился, то что-то недоброе затевает! Верно!
Нет, Юсуп знал, что для охранников подобные логические умозаключения были чересчур сложны. Их мозг действовал по более упрощенной схеме: попался — плати или тебя отведут кое-куда кое для чего. Там уж позаботятся о том, чтобы о тебе никто больше и никогда не вспомнил. Разве только птицы, которые будут выклевывать твои остекленевшие глаза и синий язык…
Во-вторых, тот охранник, которого звали Алексашкой, был не в пример моложе своего напарника, а значит, справиться с ними обоими Юсупу труда не составит.
Юсуп высморкался кровью, прочищая как следует ноздри, и посмотрел за стену. Хоть его мутило от одного только вида отвесной скалы и рваного тумана, проплывающего внизу, он разглядел, что факелы исчезли. Нелюди убрались восвояси, поняв, что сейчас им ничего не светит. Может, затаились где-нибудь за углом и ждут своего часа? Нельзя было отрицать и такую возможность. А в то, что из города все же удастся выбраться незамеченным и непойманным, теперь верилось с трудом.
— Ты кто будешь? — поинтересовался между тем Микола, разглядывая Юсупа в свете ближайших факелов.
Юсуп в ответ тяжело вздохнул, всем своим дрожащим телом давая понять, что говорить он сейчас не в состоянии. До русичей не дошло. Алексашка легонько толкнул его в бок:
— Тебя спрашивают, турок, значит отвечай! Какого рожна полез на стену среди ночи?! Это же государственное преступление! Знаешь, что за такие дела бывает?
Юсуп согласно кивнул:
— Ведаю, господа, но уж никак не мог сдержаться! В одной деревеньке, отсюда верст пятьдесят будет, у меня дочка рожает, а ворота городские уже закрыли совсем, вот и решил я, окаянный, так выбраться, вы уж не обессудьте!
— Ворота городские вроде и не закрывал никто, — подозрительно сощурился Микола, — пошто врешь?
— Не вру я, господа охранники, закрыты ворота! Совсем закрыты, значит. Подошел я, смотрю, а стражи уже и балки металлические кладут, и факелы вдоль стен зажигают, вот и решил, чтоб поскорее…
— Эка ты дурак, турок, — сказал Микола, — ты что, не знал, окаянный, что здесь океан? Дорога-то с другой стороны совсем.
— Не знал я, господа, не ведал, — захныкал Юсуп, прижимая руки к груди, — темно стало, ничего и не разглядишь, вот и полез. Откуда же мне знать, бедном купцу, что здесь океан?! Я-то моря никогда в жизни не видывал!
— Таньга есть? — напрямую поинтересовался Алексашка, протягивая под нос Юсупу мозолистую ладонь.
— Деньги? — отстранился от ладони Юсуп. От