Правда, надо сказать, что первым ее инкогнито разоблачил все же не я, а есаул Долгов, хотя ему, как отцу двух дочерей, наверняка бросились в глаза какие-то иные, оставшиеся для меня непонятыми моменты в поведении этой девицы. Вроде бы он даже рассказывал, что его старшая, Шурочка — такая отчаянная девица-кавалерист, осьмнадцати лет от роду, и он постоянно боится того, что, переодевшись в мужское платье, она обязательно сбежит воевать с турками. Есть женщины в русских селениях и, как теперь очевидно, не только в русских…
Беспилотник обнаружил банду примерно там, где мы и ожидали ее найти — недалеко у разграбленного каравана, примерно в сорока минутах езды легкой рысью или быстрым шагом. Убив всех сопровождавших караван людей, что было видно по большому количеству раздетых до исподнего тел, брошенных на обочине дороги, разбойники встали на дневной привал, не обращая внимания на кружащую в вышине темную точку беспилотника, тем более что она там была не одна — обыкновенных стервятников тоже хватало.
Караван, который они захватили, перевозил дорогой, но весьма тяжелый и объемный груз, который не было никакого смысла везти обратно в Персию. В связи с войной цены на предметы экспорта — ковры, шелк, благовония и разные безделушки — довольно сильно упали в цене, и выручить хорошие деньги за добычу можно было лишь в том случае, если бы налетчикам удалось обойти наши посты и направиться по Ефрату в Ирак, и далее, в Сирию.
Кроме того, сами разбойники вряд ли стали бы заниматься торговлей. Значит, должен быть еще кто-то, кто примет товар, заплатив им за него полновесным золотом. И я как-то ни минуты не сомневался, что у этого «кого-то» обнаружится наглая рыжая морда британского происхождения. Судя по тем изображениям, которые передал нам беспилотник, в данный момент как раз и происходил процесс приема-передачи груза от разбойников таинственному незнакомцу и его подельникам. Как говорится, если публика в сборе, то можно начинать шоу.
Не доезжая примерно километр до нужного места, я остановил отряд и пустил вперед своих людей, поставив перед ними задачу — снять часовых и обеспечить внезапность нашего нападения. Тем временем казаки, негромко переговариваясь, обматывали копыта лошадей тряпками, чтобы раньше времени не спугнуть противника топотом копыт. Примерно через полчаса мои орлы сообщили, что путь чист, а разбойничьи часовые отправились в «страну вечной охоты». «Винторез» — он и в XIX веке «винторез», а мои ребята не растеряли своих профессиональных навыков.
Все это время Жак, или, если будет так угодно, Жаклин, сильно нервничал, то и дело поглаживая тонкими худыми пальцами то свои револьверы, то отделанную бирюзой рукоятку заткнутого за широкий пояс великолепного охотничьего ножа. Сразу было видно, что ножом ему (ей) пользоваться еще не доводилось. Я бы на его месте предпочел наборную плетенку из кожи или бересты — не так красиво, но зато прекрасно сидит в руке и, будучи измазанной кровью, не скользит.
— Месье полковник, — все же не утерпев, сказал он мне, — не лучше было бы напасть на бандитов сразу, а не выжидать неведомо чего. Я не думал, что югороссы настолько нерешительны и не могут разгромить обыкновенную банду.
— Тише едешь, дальше будешь, месье Жак, — философски произнес я, а потом подумал и с ехидной улыбкой добавил: — Или лучше вас называть — мадемуазель Жаклин?
В ее глазах мелькнул испуг. Однако, быстро придя в себя, она вздернула подбородок и, стараясь твердо смотреть мне в глаза, сквозь сжатые губы произнесла:
— О чем вы, месье полковник? Я вас совершенно не понимаю…
Я усмехнулся, любуясь ее разрумянившимся от волнения личиком.
— Мадемуазель, думаю, что вам нет смысла скрывать свою принадлежность к прекрасному полу, — я старался быть любезным, насколько это было возможно. — Я кое-что повидал в этой жизни, и ваше инкогнито не продлилось и четверти часа.
Она не выдержала моего испытующего взгляда и опустила глаза. Как она была прелестна сейчас — маленький, взъерошенный сорванец, тайну которого так внезапно раскрыли… Я смотрел на ее худенькие плечи, и мое сердце наполнялось давно забытыми чувствами — нежностью, состраданием и желанием прижать к себе и утешить этого ребенка, эту девочку, которая старалась выглядеть юношей. Похоже, что жизнь ее сегодня необратимо изменилась.
— Вы можете ни о чем не беспокоиться, Жаклин, — тихо и как можно более доверительно произнес я. — Среди нас вам ничего не угрожает — ваша жизнь, ваша честь и ваша свобода будут под нашей охраной в полной безопасности. Кроме того, французским в нашем отряде кроме меня владеет только есаул Долгов, а у него, знаете ли, та же беда — старшая дочь привыкла к коню, шашке и револьверу больше, чем к иголке и пяльцам.
— Да, я не Жак, а Жаклин, месье полковник, — тихо произнесла она, — но разве это преступление? Ведь иначе в этих диких краях мне было просто не выжить. Даже отец не смог бы ничего сделать. Женщина тут — просто вещь, говорящее животное, являющееся собственностью отца или мужа.
— Я вас прекрасно понимаю, Жаклин, — ответил я, — и поэтому мы с месье есаулом пока сохраним ваше инкогнито. Для начала мы выясним — жив ли ваш отец, а потом уже будем принимать решение.
— Спасибо вам, месье полковник, — с признательностью кивнула она и отвернулась в сторону, наверное, для того, чтобы я не видел блеснувших в глазах слез.
Да, эта девочка, старающаяся казаться сильной и независимой, все больше и больше привлекала мое внимание. Я чувствовал, что она — интересная и непростая личность. Жаклин была совсем не похожа на «пацанку» из нашего времени. Несмотря на то что она была одета в мужскую одежду, от нее исходила аура неуловимой, и потому особенно волнующей, женственности… В то же время чувствовал себя немного неуютно из-за того, что я, раскрыв ее инкогнито, выгляжу в глазах Жаклин подлым шантажистом, способным воспользоваться ее слабостью. Никогда и ни за что!
Разгром банды был стремительным и жестоким. Два пулемета и снайперы, засевшие в каменистых осыпях на левом фланге, а потом казаки, атакующие лавой вдоль дороги на успевших отдохнуть конях. Застигнутые врасплох разбойники и их торговые партнеры были вырезаны под корень в коротком и яростном бою. Живьем взяли всего двоих — богато одетого араба — явного главаря банды, и рыжеволосого человека европейской внешности в костюме путешественника. Ведь была же у меня чуйка о болтающемся в окрестностях британском джентльмене, и вот он — майор Смит собственной персоной, решивший выбраться в Европу под личиной добропорядочного французского купца.
Кстати, и второй пленник тоже оказался