ужаснаЛюбовь седого колдуна;Спокойся, знай: она напраснаИ юной деве не страшна.Он звезды сводит с небосклона,Он свистнет — задрожит луна;Но против времени законаЕго наука не сильна.Ревнивый, трепетный хранительЗамков безжалостных дверей,Он только немощный мучительПрелестной пленницы своей.Вокруг нее он молча бродит,Клянет жестокий жребий свой…Но, добрый витязь, день проходит,А нужен для тебя покой».
Руслан на мягкий мох ложитсяПред умирающим огнем;Он ищет позабыться сном,Вздыхает, медленно вертится…Напрасно! Витязь наконец:«Не спится что-то, мой отец!Что делать: болен я душою,И сон не в сон, как тошно жить.Позволь мне сердце освежитьТвоей беседою святою.Прости мне дерзостный вопрос.Откройся: кто ты, благодатный,Судьбы наперсник непонятный?В пустыню кто тебя занес?»
Вздохнув с улыбкою печальной,Старик в ответ: «Любезный сын,Уж я забыл отчизны дальнойУгрюмый край. Природный финн,В долинах, нам одним известных,Гоняя стадо сел окрестных,В беспечной юности я зналОдни дремучие дубравы,Ручьи, пещеры наших скалДа дикой бедности забавы.Но жить в отрадной тишинеДано не долго было мне.
Тогда близ нашего селенья,Как милый цвет уединенья,Жила Наина. Меж подругОна гремела красотою.Однажды утренней пороюСвои стада на темный лугЯ гнал, волынку надувая;Передо мной шумел поток.Одна, красавица младаяНа берегу плела венок.Меня влекла моя судьбина…Ах, витязь, то была Наина!Я к ней — и пламень роковойЗа дерзкий взор мне был наградой,И я любовь узнал душойС ее небесною отрадой,С ее мучительной тоской.
Умчалась года половина;Я с трепетом открылся ей,Сказал: люблю тебя, Наина.Но робкой горести моейНаина с гордостью внимала,Лишь прелести свои любя,И равнодушно отвечала:«Пастух, я не люблю тебя!»
И всё мне дико, мрачно стало:Родная куща, тень дубров,Веселы игры пастухов —Ничто тоски не утешало.В уныньи сердце сохло, вяло.И наконец задумал яОставить финские поля;Морей неверные пучиныС дружиной братской переплытьИ бранной славой заслужитьВниманье гордое Наины.Я вызвал смелых рыбаковИскать опасностей и злата.Впервые тихий край отцовУслышал бранный звук булатаИ шум немирных челноков.Я вдаль уплыл, надежды полный,С толпой бесстрашных земляков;Мы десять лет снега и волныБагрили кровию врагов.Молва неслась: цари чужбиныСтрашились дерзости моей;Их горделивые дружиныБежали северных мечей.Мы весело, мы грозно бились,Делили дани и дары,И с побежденными садилисьЗа дружелюбные пиры.Но сердце, полное Наиной,Под шумом битвы и пиров,Томилось тайною кручиной,Искало финских берегов.Пора домой, сказал я, други!Повесим праздные кольчугиПод сенью хижины родной.Сказал — и весла зашумели;И, страх оставя за собой,В залив отчизны дорогойМы с гордой радостью влетели.
Сбылись давнишние мечты,Сбылися пылкие желанья!Минута сладкого свиданья,И для меня блеснула ты!К ногам красавицы надменнойПринес я меч окровавленный,Кораллы, злато и жемчуг;Пред нею, страстью упоенный,Безмолвным роем окруженныйЕе завистливых подруг,Стоял я пленником послушным;Но дева скрылась от меня,Примолвя с видом равнодушным:«Герой, я не люблю тебя!»
К чему рассказывать, мой сын,Чего пересказать нет силы?Ах, и теперь один, один,Душой уснув, в дверях могилы,Я помню горесть, и порой,Как о минувшем мысль родится,По бороде моей седойСлеза тяжелая катится.
Но слушай: в родине моейМежду пустынных рыбарейНаука дивная таится.Под кровом вечной тишины,Среди лесов, в глуши далекойЖивут седые колдуны;К предметам мудрости высокойВсе мысли их устремлены;Все слышит голос их ужасный,Что было и что будет вновь,И грозной воле их подвластныИ гроб и самая любовь.
И я, любви искатель жадный,Решился в грусти безотраднойНаину чарами привлечьИ в гордом сердце девы хладнойЛюбовь волшебствами зажечь.Спешил в объятия свободы,В уединенный мрак лесов;И там, в ученье колдунов,Провел невидимые годы.Настал давно желанный миг,И тайну страшную природыЯ светлой мыслию постиг:Узнал я силу заклинаньям.Венец любви, венец желаньям!Теперь, Наина, ты моя!Победа наша, думал я.Но в самом деле победительБыл рок, упорный мой гонитель.
В мечтах надежды молодой,В восторге пылкого желанья,Творю поспешно заклинанья,Зову духов — и в тьме леснойСтрела промчалась громовая,Волшебный вихорь поднял вой,Земля вздрогнула под ногой…И вдруг сидит передо мнойСтарушка дряхлая, седая,Глазами впалыми сверкая,С горбом, с трясучей головой,Печальной ветхости картина.Ах, витязь, то была Наина!..Я ужаснулся и молчал,Глазами страшный призрак мерил,В сомненье всё еще не верилИ вдруг заплакал, закричал:«Возможно ль! ах, Наина, ты ли!Наина, где твоя краса?Скажи, ужели небесаТебя так страшно изменили?Скажи, давно ль, оставя свет,Расстался я с душой и с милой?Давно ли?..» «Ровно сорок лет, —Был девы роковой ответ, —Сегодня семьдесят мне было.Что делать, — мне пищит она, —Толпою годы пролетели.Прошла моя, твоя весна —Мы оба постареть успели.Но, друг, послушай: не бедаНеверной младости утрата.Конечно, я теперь седа,Немножко, может быть, горбата;Не то, что в старину была,Не так жива, не так мила;Зато (прибавила болтунья)Открою тайну: я колдунья!»
И было в самом деле так.Немой, недвижный перед нею,Я совершенный был дуракСо всей премудростью моею.
Но вот ужасно: колдовствоВполне свершилось по несчастью.Мое седое божествоКо мне пылало новой страстью.Скривив улыбкой страшный рот,Могильным голосом уродБормочет мне любви признанье.Вообрази мое страданье!Я трепетал, потупя взор;Она сквозь кашель продолжалаТяжелый, страстный разговор:«Так, сердце я теперь узнала;Я вижу, верный друг, оноДля нежной страсти рождено;Проснулись чувства, я сгораю,Томлюсь желаньями любви…Приди в объятия мои…О милый, милый! умираю…»
И между тем она, Руслан,Мигала томными глазами;И между тем за мой кафтанДержалась тощими руками;И между тем — я обмирал,От ужаса зажмуря очи;И вдруг терпеть не стало мочи;Я с криком вырвался, бежал.Она вослед: «О, недостойный!Ты возмутил мой век спокойный,Невинной девы ясны дни!Добился ты любви Наины,И презираешь — вот мужчины!Изменой дышат все они!Увы, сама себя вини;Он обольстил меня, несчастный!Я отдалась любови страстной…Изменник, изверг! о позор!Но трепещи, девичий вор!»
Так мы расстались. С этих порЖиву в моем уединеньеС разочарованной душой;И в мире старцу утешеньеПрирода, мудрость и покой.Уже зовет меня могила;Но чувства прежние своиЕще старушка не забылаИ пламя поздное любвиС досады в злобу превратила.Душою черной зло любя,Колдунья старая, конечно,Возненавидит и тебя;Но горе на земле не вечно».
Наш витязь с жадностью внималРассказы старца; ясны очиДремотой легкой не смыкалИ тихого полета ночиВ глубокой думе не слыхал.Но день блистает лучезарный…Со вздохом витязь благодарныйОбъемлет старца-колдуна;Душа надеждою полна;Выходит вон. Ногами стиснулРуслан заржавшего коня,В седле оправился, присвистнул.«Отец мой, не оставь меня».И скачет по пустому лугу.Седой мудрец младому другуКричит вослед: «Счастливый путь!Прости, люби свою супругу,Советов старца не забудь!»
Песнь вторая
Соперники в искусстве брани,Не знайте мира меж собой;Несите мрачной славе даниИ упивайтеся враждой!Пусть мир пред вами цепенеет,Дивяся грозным торжествам:Никто о вас не пожалеет,Никто не помешает вам.Соперники другого рода,Вы, рыцари парнасских гор,Старайтесь не смешить народаНескромным шумом ваших ссор;Бранитесь — только осторожно.Но вы, соперники в любви,Живите дружно, если можно!Поверьте мне, друзья мои:Кому судьбою непременнойДевичье сердце суждено,Тот будет мил назло вселенной;Сердиться глупо и грешно.
Когда Рогдай неукротимый,Глухим предчувствием томимый,Оставя спутников своих,Пустился в край уединенныйИ ехал меж пустынь лесных,В глубоку думу погруженный —Злой дух тревожил и смущалЕго тоскующую душу,И витязь пасмурный шептал:«Убью!.. преграды все разрушу…Руслан!.. узнаешь ты меня…Теперь-то девица поплачет…»И вдруг, поворотив коня,Во весь опор назад он скачет.
В то время доблестный Фарлаф,Всё утро сладко продремав,Укрывшись от лучей полдневных,У ручейка, наедине,Для подкрепленья сил душевных,Обедал в мирной тишине.Как вдруг он видит: кто-то в поле,Как буря, мчится на коне;И, времени не тратя боле,Фарлаф, покинув свой обед,Копье, кольчугу, шлем, перчатки,Вскочил в