Силы оставляли поедучую ведьму. Старуха-людоедка уже только бессильно шипела и корчилась, тщетно пытаясь хоть что-нибудь наколдовать. Проклятая печь, которую она сама же и зачаровала никого не выпускать, теперь обернулась против хозяйки…
— Проклинаю… — еле слышно прохрипела она.
— Кого? — послышался холодный равнодушный голос.
И в следующий миг заслонка отлетела, словно рванул сам Святогор, — задвижка сломалась, петли вылезли из пазов с мясом. У бабы-яги тотчас открылось второе дыхание — она выметнулась из печи, готовая убить, разорвать, сокрушить того, кто так необдуманно ее освободил… но тут же резко остановилась.
Посреди избы стоял тощий старик в железной короне, безучастно глядящий на беснующуюся ведьму.
— Кащеюшка, ты ли?.. — облегченно прошамкала баба-яга. — Да как же вовремя-то!..
— Я всегда вовремя, — безразлично ответил Кащей Бессмертный, отбрасывая печную заслонку и разворачиваясь к выходу.
Обожженная, обгоревшая, полузадохшаяся баба-яга семенила рядом, искательно заглядывая в глаза кошмарному старику. За дверью ее лицо исказилось в блаженной улыбке, волосатые ноздри шумно втянули свежий воздух.
Изба, перехваченная Кащеем, настороженно стояла меж деревьями, переминаясь с лапы на лапу. За ней виднелся вытоптанный след-бурелом — будто десяток лосей прошел единым строем.
— Ох, Кащеюшка, я уж не чаяла живой-то выбраться, думала — все, конец бабушке пришел… — ухмыльнулась редкими зубами она. — Ты каким часом здесь-то, а?..
— Так, мимо пролетал, — пожал плечами Кащей, вступая в колесницу, запряженную летучим змием. — Решил вот заскочить, показать тебе новую невесту. Взгляни — хороша ли?
— Ой, хороша!.. — одобрительно кивнула старуха, глядя на сладко спящую красавицу. — Часом, не боярина ли Патрикея дочка?.. та, что за Игоря-князя замуж вышла?.. та, что еще у сестрицы моей младшенькой ведовству обучалась?..
— Она самая.
— Ну, Кащеюшка, ты ходок! — хихикнула баба-яга. — У живого мужа жену выкрал?
— Уже не живого. Князя Игоря я убил.
— И правильно! — скрипнула зубами старуха. — Я ж тебе не сказала — это братец его младшенький меня в печку законопатил! Братец! Да еще Волха сынок с ним был — середульний, шерсть песья!..
— Сын Волха? — проявил легкий интерес Кащей. — Забавно. Хек. Хек. Хек. И куда же эти двое направились?
— Да куда?.. Известно, куда! К братцу небось, в Ратич!.. Фу, фу, фу!.. Не найдут уже братца-то, а?.. — хихикнула Яга Ягишна, подталкивая Кащея локтем. — Как раз на похороны успеют!
— Да, похороны будут большие, — равнодушно кивнул старик. — Я разрушил весь Ратич. Змей Горыныч сейчас везет домой ратников и добычу.
Баба-яга разинула рот. Желтые глазищи пораженно выпучились, она растерянно глядела на Кащея, а потом прошептала:
— Дак ведь это… дак ведь князь Глеб-то… он же мстить полезет!.. Он же войска соберет — войной на тебя пойдет!..
— Именно, — согласился Кащей. — И я буду его ждать. Хек. Хек. Хек.
— Ах вот оно как… — задумчиво оскалилась старуха. — Ой, ладно придумал, ой, ладно!.. Давно пора!.. Давно!.. Ой, а меня ли не примешь к себе, а?.. В компанию-то?.. Силушки больше нет терпеть, так уж охота намстить им всем!.. Не пожалеешь, Кащеюшка, я уж для тебя так расстараюсь, так расстараюсь!..
— Тогда собирай манатки, старая, и перебирайся к Костяному Дворцу, — равнодушно приказал Кащей. — Я сейчас как раз созываю всех наших.
— Да я мигом, Кащеюшка, мигом! За мной не заржавеет! — встрепенулась бабка.
Кащей хлестнул крылатого змия вожжами и тот начал разбегаться — подняться в воздух с лесной поляны было для него нешуточной задачей. Однако он с ней справился.
Через несколько минут сзади послышался свист и рев. Кащей обернулся — его нагоняла огромная железная ступа для толчения льна. Сидящая в ней старуха изо всех сил загребала воздух железным же пестом, набирая все большую скорость. Сзади оставался бурлящий воздушный кокон, словно пронесся ураган или грозовая туча.
Поравнявшись с Кащеем, бабка бросила пест на дно ступы и схватила метлу — это орудие она использовала для торможения. Прутья завихрились деревянным водоворотом, и ступа начала замедлять ход, подстраиваясь под более медленного змия. Тот яростно зашипел, выдыхая клубы пара, — неожиданный соперник ему не понравился.
— Ну что, Кащеюшка, вперегонки?! — весело прошамкала Яга Ягишна, скалясь заостренными зубами.
— А где изба? — спросил старик.
— Догоняет, куроногая! — отмахнулась старуха. — Вон, вона, глянь-ко — видишь, деревья валит?..
Кащей замедлил ход и обернулся — действительно, в чаще уже виднелась свежая просека. Избушка на курьих ножках перла напролом, снося стенами молоденькие елочки и огибая более старые. А выбравшись на равнину, она разогналась по-настоящему, безуспешно стараясь догнать хозяйку.
Деревянные лапы-ходули так и мелькали в воздухе. В земле оставались глубокие следы, ветхая крыша подпрыгивала в такт бегу, ставни дребезжали, выстукивая бешеный ритм. Слепое деревянное чудовище неслось, не разбирая дороги, — любой встречный будет безжалостно раздавлен.
— Лети себе, Кащеюшка, я нагоню! — крикнула бабка, неожиданно сворачивая и снижаясь к лесу. — Перемолвлюсь-ка с Хозяином Лесным словечком…
Вернувшись домой, в Костяной Дворец, Кащей Бессмертный первым делом отправился в святая святых — в казну. Там, только там он чувствовал себя по-настоящему живым, только над грудой золота он еще мог испытать какие-то человеческие чувства… да, среди них безраздельно господствовала алчность, но это все-таки тоже чувство…
— Злато мое… — шептали сухие обескровленные губы в каком-то безумном экстазе. — Злато… Мое… только мое… Сокровище… Мое сокровище…
Костлявые пальцы перебирали монеты в полном одиночестве — никто больше не допускается сюда, в эту святыню. Два самых древних и могучих дивия вечно стоят на страже у входа — любого зарубят, кто сунется без спроса. Свежую добычу складывают здесь, и Кащей уже сам, своими руками затаскивает ее внутрь и раскладывает по ларцам и скрыням.
— Мое… мое злато…
Никто, кроме него самого, не знал точно, насколько богат властелин этих земель. Собственно, он и сам уже точно не знал — чтобы пересчитать такую гору, не хватит целой жизни.
Огромная зала — в ней легко может разместиться княжий терем…
…и огромная гора монет, слитков, украшений, каменьев, драгоценного оружия. Неисчислимое множество сундуков — взгляд теряется среди них, не в силах отличить одного от другого…
Порой Кащей что-то тратил — даже у него иногда бывали расходы… но редко, редко… За тысячи лет он собрал неисчислимые богатства, и не собирался без крайней нужды расставаться ни с единой монеткой.
— Никому… никому… никогда… только мое… только мое…
Ауреусы, дебены, денарии, динары, дирхемы, драхмы, дукаты, златники, иперпиры, милиарисии, номисмы, рупии, сестерции, сикли, силиквы, солиды, сребреники, статеры… Здесь были монеты всех стран и эпох. Одни — новехонькие, недавно отчеканенные, другие — совсем старые, полустертые. Были даже такие, о которых сам Кащей не мог сказать с уверенностью, где и когда они появились на свет.
А уж самоцветы!.. Агаты, аквамарины, алмазы, аметисты, бериллы, бирюза, гранаты, диопсид, жадеит, изумруды, кварц, лазурит, лунные и солнечные камни, малахит, нефрит,