Спустившись по ступеням, Ванесса принялась с любопытством оглядываться. Соборная площадь резко контрастировала с остальной частью города – кругом зелень, архитектурные красоты ласкают взор, в центре высится памятник какому-то тучному колдуну, а возле многих зданий стоят часовенки с каменными идолами в рост человека. Ванесса пару раз уже видела такие на улицах, но там они встречались редко, а здесь – во множестве.
Однако вскоре выяснилось, что это никакие не часовенки, а статуи – не идолы. Это, оказывается, такие могилы. На Соборной площади живут в основном колдуны, а колдуны не хоронят себе подобных на кладбищах – кому-кому, а им хорошо известно, что мастеров Искусства нежелательно закапывать в землю. Последствия могут быть самые непредсказуемые.
Поэтому серые превращают своих покойников в каменные статуи, а затем ставят в специальные ниши – одних внутри домов, других снаружи. Этой традиции уже семьсот лет, поэтому окаменевших колдунов накопилось порядочно – за городом существует даже парк статуй, где хранятся десятки тысяч истуканов.
Памятник в центре площади – тоже не просто статуя, а окаменевший колдун. Знаменитый Козарин Мудрец – тот самый, при котором Серая Земля заключила сделку с Лэнгом. Его лицо навеки застыло в мучительной агонии – так он выглядел в момент смерти, поверженный Искашмиром Молнией.
– Как-то это… я даже не знаю… – с сомнением произнесла Ванесса, глядя на десятки каменных покойников.
– Дурацкий обычай, – мрачно согласился Креол.
– Это освященная веками традиция, – сухо произнес Тивилдорм. – Благородные колдуны и после смерти остаются защищенными от тления, даже спустя века по-прежнему напоминая потомкам о том, что они жили и колдовали.
– На самом деле эта традиция уже начинает устаревать, – виновато улыбнулся Клевентин. – За последние двадцать лет окаменены были лишь шестьдесят процентов покойников, а оставшиеся сорок – кремированы. Если же взять статистику за последние пять лет, то мы увидим, что уже только двадцать процентов окаменены, а восемьдесят – кремированы. Если же рассмотреть…
– Мы поняли! – перебила его Ванесса.
К счастью, на Соборной площади хватало интересного и без колдовского погоста. В дальнем конце, например, стояли громадные часы с колоколом. К ним прилагался автомат-часомер, каждый час бьющий молотом в колокол. Как рассказал Клевентин, это самый древний среди действующих автоматов – его создали более полутора веков назад, когда техномагия еще только делала первые шаги.
На площади были и другие автоматы – торговые. Вот это металлическое существо, похожее на толстого жука с шестью ногами и двенадцатью руками, заменяет собой целый киоск – продает газеты, напитки, леденцы, сигареты и прочие мелкие товары. Целыми днями оно бродит по площади, с готовностью подбегая ко всякому, кто выкажет заинтересованность в покупке.
Ванессе захотелось самой попробовать, как работает эта штука. Она вынула бумажник и извлекла несколько местных купюр. Будучи членом Совета Двенадцати, Вон получила почти свободный доступ к казне Промонцери Царука и, разумеется, не забыла запастись наличностью.
Деньги Серой Земли оказались довольно забавными. Двенадцать видов банкнот – достоинством в один, три, пять, десять, двадцать пять, пятьдесят, сто, пятьсот, тысячу, пять тысяч, десять тысяч и пятьдесят тысяч шелахов. На всех изображены члены Совета Двенадцати – от Бестельглосуда Хаоса на самой крупной до Ригеллиона Одноглазого на самой мелкой. Каждая купюра зачарована колдуном-иллюзионистом – если потереть портрет колдуна, он грозно супит брови и отчетливо восклицает: «Ктулху фхтагн!»
Впервые услышав это, Ванесса не удержалась от смешка, а потом вовсе разложила на столе двенадцать разных банкнот и принялась играть на них, как на пианино. Совет Двенадцати хором славил Ктулху, пока у Вон не устали пальцы.
Однако она не могла не признать, что эта методика дает практически стопроцентную защиту от фальшивомонетчиков. Подделать такую «говорящую» банкноту может только другой колдун, да и то далеко не каждый. Креол, например, не смог бы – в подобных фокусах он совершенно не разбирается.
Кроме местной валюты в Серой Земле также имели хождение иностранные монеты из звонкого серебра. Их в основном использовали для расчетов с иноземными купцами – те с большой настороженностью относились к бумажкам с говорящими головами. Вот серебро – оно всегда серебро.
– Владыка Креол, в казначейской типографии вновь спрашивают, когда Совет Двенадцати будет полностью укомплектован, – напомнил Клевентин. – Они не могут подготовить матрицы для банкнот нового образца, пока в Совете остаются вакантные места.
– Скоро, скоро, – рассеянно ответил Креол. – Восемь мест уже заняты, сегодня еще троих посмотрим… ну и последнего найдем где-нибудь… попозже. В крайнем случае назначу двенадцатым мой посох.
– Посох, владыка?.. – вежливо улыбнулся Клевентин.
– Если думаешь, что это я так шучу – лучше так не думай, – угрожающе посмотрел на него Креол. – Мой посох умнее большинства людей… и это не потому, что у меня такой умный посох.
Тивилдорм и Клевентин направились к большому дому на правой стороне площади – они хотели лично навестить живущего здесь Веруса Паука, одного из сильнейших красных плащей. Креол же с Ванессой вошли в храм – лод Гвэйдеон пригласил их посетить богослужение.
Еще поднимаясь по ступеням, они услышали доносящееся изнутри пение. Хор юных девушек под органную музыку выводил благозвучный гимн на священном языке иштарианства – шумерском:
О Пречистая Дева, под небом скользящих созвездийЖизнью ты наполняешь и все судоносное море,И плодородные земли; тобою все сущие твариЖить начинают и свет, родившися, солнечный видят.Ветры, Богиня, бегут пред тобою; с твоим приближеньемТучи уходят с небес, земля-искусница пышныйСтелет цветочный ковер, улыбаются волны морские,И небосвода лазурь сияет разлившимся светом.Ибо весеннего дня лишь только откроется облик,Первыми весть о тебе и твоем появленье, Богиня,Птицы небес подают, пронзенные в сердце тобою.Следом и скот, одичав, по пастбищам носится тучнымИ через реки плывет, обаяньем твоим упоенный,Страстно стремясь за тобой, куда ты его увлекаешь,И наконец, по морям, по горам и по бурным потокам,По густолиственным птиц обиталищам, долам зеленым,Всюду внедряя любовь упоительно-сладкую в сердце,Ты возбуждаешь у всех к продолжению рода желанье.Ибо одна ты в руках своих держишь кормило природы,И ничего без тебя на божественный свет не родится,Радости нет без тебя никакой и прелести в мире.Эту прекрасную песнь написала святая Лукрея – одна из величайших каабарских поэтесс. Ей неоднократно бывали видения, в которых сама Пречистая Дева нашептывала своей дщери слова гимнов.
Пока шло богослужение, Креол и Ванесса деликатно стояли в дверях, стараясь не привлекать внимания. Сегодняшней службой руководил сам лод Гвэйдеон – вернувшись с Плонета, он сразу возглавил иштарианскую миссию. Седой паладин с одухотворенным лицом стоял у алтаря, склонив голову, внимая священным песнопениям, –