И тут встрял дурак-американец. Он выволок из недр своего просторного парусинового костюма шестизарядный «Кольт Уолкер» сорок четвертого калибра и сунул в руку Максимову.
– Для бравого парня ничего не жалко! Эта игрушка вас не подведет.
«Идиот!» – едва не выкрикнула Анита. Приключение, которое поначалу выглядело забавным, принимало все более угрожающий оборот.
Где-то на перроне мелодично звякнул колокольчик.
– «Я един со всем человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол…» – торжественно продекламировал австриец.
– Не думал, что вы такой знаток Джона Донна, – процедил Максимов, взвешивая в руке тяжелый «кольт».
– Между прочим, это сигнал к отправлению поезда, – заметил седоусый. – Вам надо поторопиться, господа.
– Стреляемся сейчас же! – заявил юнец. – На большое расстояние разойтись не получится, нас могут увидеть с платформы.
Соперники встали по углам здания. Австрияк отбросил в сторону свой хлыстик и взял пистолет на изготовку. Максимов озадаченно вертел «кольт» в руках – ситуация вышла из-под контроля, и он не знал, что предпринять.
Между ними шагов восемь, прикинула Анита. С такой дистанции даже слепой не промахнется! Безотчетный ужас заполз в ее сердце. Сразу перестала ощущаться жара, сделалось знобко, по спине побежали мурашки. Анита увидела, с каким хладнокровием и, что важнее, с каким умением целит в Максимова расфранченный молокосос. Он убьет Алекса! – екнуло в груди. Убьет и глазом не моргнет. В сей миг явилось в облике юнца нечто величественное, почти монументальное. Так держат себя люди, обладающие огромной властью и привыкшие распоряжаться чужими судьбами.
– Алекс! – рванулась Анита вперед. – Прекратите… не смейте!
Усатый офицер крепко взял ее за руку.
– Madame, – молвил он сурово, – это мужское дело, они сами разберутся.
Максимов, приняв трудное решение, вскинул револьвер на уровень глаз, навел мушку австрияку в лоб, прямиком под прилизанную челку.
– Стреляйте по команде, на счет «три», – предупредил Грин, не желавший оставаться сторонним наблюдателем. И принялся громогласно отсчитывать: – Один, два…
– Ну и шут с тобой! – сердито воскликнул Максимов по-русски. – Хочешь околеть – околевай!
– …три!
Услыхав реплику про шута, австриец вдруг переменился в лице. Его рука, сжимавшая пистолет, резко дернулась кверху, и пуля, предназначенная Максимову, ушла в небо. В ту же секунду Анита вырвалась из хватки седоусого, бросилась к мужу и толкнула его в локоть правой руки, в которой он держал «кольт». Револьвер изрыгнул пламя, выдохнул пороховой дым. Пуля щелкнула о стену кильвангенского вокзальчика и срикошетила в кусты. Со стены посыпалась иссушенная солнцем штукатурка.
Никто толком не понял, что произошло. Австриец стоял бледный, его пятерня с «Ульрихом» мелко дрожала.
– Вы… русский? – проговорил он, не скрывая волнения.
– Русский, – подтвердил Максимов. – А какое вам до этого дело? Желаете продолжить поединок?
Он вошел в азарт, Аните пришлось двинуть его под ребро – чтобы остепенился. По счастью, австрияк не проявлял более никакой агрессивности. Он спрятал пистолет, подошел к Максимову и коротко, но учтиво поклонился.
– Прошу простить меня, monsieur. Если бы я знал, что вы из России, то повел бы себя иначе. Поверьте, мне очень жаль, что между нами вышло недоразумение… Хорошо, что оно не имело печальных последствий.
– Да уж! – буркнул Максимов, недовольный тем, что дуэль прервалась на самом захватывающем месте. – Но кто вы, черт возьми?
Ответить юноша не успел. Пожилой швейцарский военный прислушался к чему-то удаляющемуся и возопил что было силы:
– Поезд! Наш поезд ушел!
Все пятеро, не сговариваясь, бросились на перрон. Выскочив из-за угла, увидели, как базельский состав, разгоняясь, удаляется в восточном направлении. В небе колыхался черный дымный плюмаж – словно локомотив издевательски помахивал отставшим пассажирам на прощание.
Из станционного домика высыпали напуганные выстрелами служащие. Австрийский юнец шагнул к ним, стал что-то говорить по-немецки столь бегло, что не оставалось сомнений – это его родной язык. А еще в голосе его слышались приказные нотки.
Анита удивлялась все сильнее: кто же он в самом деле, этот мальчик, который ведет себя с такой королевской уверенностью? Вот один из железнодорожных служак попытался что-то возразить, мальчик строго прикрикнул на него, но затем сунул ему в руку горсть франков, уже фактически ставших единой валютой этого еще недавно разделенного на суверенные кантоны государства. Кнут и пряник, все верно. Служащие моментально испарились – наверное, их слизала языком та упитанная корова, что паслась на лугу недалеко от станции.
Австриец вернулся к своим попутчикам. Застал их оживленно переговаривающимися.
– Следующий поезд будет только завтра, – говорил со знанием дела седоусый военный. – И это очень скверно, поскольку я должен непременно быть в Цюрихе сегодня вечером. У меня приказ – проинспектировать гвардейский корпус…
– Корпус может подождать, – бурчал Джеймс Грин, – а вот то, что вместе с поездом уехали образцы моих швейных машин, мне совсем не нравится.
– Думаете, их украдут? – осведомился Максимов, возвращая Грину «кольт».
– Украсть могут не машину, а идею. Это гораздо хуже. Она, конечно, запатентована, но я слышал, в Швейцарии немало талантливых механиков. Скопируют конструкцию, внесут кое-какие изменения и будут продавать как собственное изобретение.
– Мне кажется, вы плохо думаете о швейцарцах…
В разговор вмешался австриец, и внимание сразу переключилось на него.
– Господа, – сказал он, – так как неприятность произошла по моей вине, я все исправлю. Мы догоним поезд.
– Как? – удивился Грин. – В этой дыре есть резервный паровоз?
– Паровоза нет. Но мы поступим проще. Вот, смотрите. – И австриец показал рукою на невесть откуда взявшийся шарабан, который подкатили к перрону две чалые лошади (ими правил один из служащих железной дороги, тот, что получил от австрийца щедрую плату). – Мы прекрасно поместимся.
– Спешу вас разочаровать, сударь, – сказал Максимов. – На эдакой колымаге, даже с хорошими лошадьми и по ровной дороге, мы едва ли сделаем более пятнадцати миль в час. Поезд движется быстрее, и мы уже дали ему приличную фору. Нам его не догнать.
– Кучер знает короткий путь. Он обещает, что мы настигнем состав у Шпрайтенбаха. Это следующая станция.
– Едем, Алекс! – Анита пихнула мужа в плечо. – Если и не догоним, то попросим, чтобы нас отвезли прямо в Цюрих. Здесь уже не так далеко.
– А наш багаж?
– Что с ним может случиться в дороге? Вероника присмотрит.
Вероникой звали верную служанку Максимовых, которую они взяли с собой в заграничное путешествие. Она ехала во второклассном вагоне, вместе с публикой попроще.
Вся компания, не теряя времени, взгромоздилась в шарабан. Деревянные скамьи были узкими и занозистыми, но в сложившихся обстоятельствах никто и не вздумал на это сетовать. Возница взмахнул кнутом, что-то гаркнул, и лошади рванулись с места. Шарабан довольно ходко покатился по проселочной дороге, шедшей под углом к рельсовой колее. Максимов стал с беспокойством смотреть на чугунку, от которой они отъезжали все дальше и дальше. Кучер, обернувшись, перехватил этот взгляд, отрывисто пробормотал несколько слов на немецком.
– Скажите, любезный, – обратился к нему Максимов, – нельзя ли прибавить?
Возница не отреагировал. За него ответил седоусый:
– Здесь, в