Кончита слушала байки с разинутым ртом. Именно такой – простодушной и инфантильной – Анита запомнила ее, когда в возрасте семнадцати лет уехала учиться в Саламанку. Учеба, к сожалению, длилась недолго. По всей Испании полыхала гражданская война между сторонниками малолетней королевы Изабеллы и другого претендента на престол – ее родного дяди инфанта Дона Карлоса. Кровопролитие разрасталось, охватило всю страну, карлисты то стояли у стен Мадрида, грозя вот-вот захватить власть, то терпели поражения и вновь собирались с силами для следующего удара. Свистопляска продолжалась шесть лет. Анита не выдержала беспрестанного грома выстрелов и запаха крови и весной 1839 года, едва достигнув девятнадцати лет, покинула отчизну, переселившись сначала во Францию, а затем и в Россию. Родители к тому времени скончались, Кончита осталась хозяйкой родового поместья в Галисии. Анита накануне бегства из страны приехала к сестре и предложила отправиться в эмиграцию вдвоем. Она не представляла, как Кончита – этот большой ребенок – будет жить одна, да еще в такой тревожной обстановке.
И что же? К удивлению Аниты, сестра объявила ей, что никуда не поедет, потому что выходит замуж. Такого поворота никак нельзя было ожидать, тем не менее все произошло, словно в сказке. Кончита встретила своего принца – и прибыл он не на белом коне, а на самоходном паровом тарантасе, окутанном влажными клубами и пыхтящем, подобно стаду запыхавшихся носорогов. Хорхе (так звали наездника), строго говоря, принцем не являлся, он служил по инженерной части и занимался прокладкой железных дорог. Мотался туда-сюда по стране, изучал рельефы местности и набрасывал планы проведения рельсовых путей.
Он покорил впечатлительную Кончиту с первого взгляда. Да и она, нежная, застенчивая, с распахнутыми глазами, чем-то зацепила его. Они наспех поженились, и Хорхе увез свою возлюбленную в Аранжуэц, где как раз начиналось строительство железнодорожной линии для сообщения городка со столицей. Там он, получавший от правительства неплохую зарплату, выстроил просторный дом, где молодые и поселились, дабы жить в любви и согласии.
С тех пор Анита ни разу не видела сестру. Связующей нитью между ними служила переписка, редкая и нерегулярная. Письма Кончиты, переполненные многословной чепухой, содержали мало конкретики. Анита знала только, что Хорхе по-прежнему занят на строительстве чугунки, и оно совсем скоро подойдет к концу. А потом его, по всей видимости, перебросят на какой-нибудь другой участок. Потомством пара так и не обзавелась – на семейную жизнь у Хорхе катастрофически не хватало времени, а Кончита и не рвалась становиться матерью, она понятия не имела, как ухаживать за детьми.
Последнее письмо, то самое, что пришло в Констанцу, оказалось самым коротким и наиболее бестолковым. Кончита умоляла о помощи, писала, что надеяться ей не на кого, кроме Аниты, заклинала приехать как можно скорее. Но – ничего определенного. Вот и терзалась Анита всю дорогу, все три месяца, гадая, что же такое случилось с великовозрастной малышкой. И еще думала о том, как различно сложились их судьбы. Единственное пересечение состояло в том, что мужья у обеих – инженеры. На этом все. Зря говорят, что близнецы идут по жизни одной и той же тропой…
В Испании, несмотря на то что гражданская война завершилась подписанием мирного договора, и сейчас было неспокойно. Три года назад поднял новый мятеж сторонник Дона Карлоса генерал Кабрера. Несколько месяцев он сеял смуту в Каталонии, но был разбит и, тяжело раненный, скрылся за границей. И хотя, по словам кучера-арагонца, в стране стояло относительное затишье, напряженность прямо-таки витала в воздухе. Была она неоднородной, и ее концентрация зависела от определенной точки на географической карте. Когда отъехали от Барселоны, этого котла с вечно кипящим варевом людского недовольства, сделалось поспокойнее. Но в считаных часах езды от Мадрида Анита вновь ощутила тревогу. Хотя, может быть, ее так волновала предстоящая встреча с Кончитой?
Аранжуэц Анита посетила впервые. Он оказался совсем маленьким, меньше иных русских деревень. Миновав Тахо, двуколка уже через четверть часа подкатила к нужному дому. Он стоял одиноко, как скит отшельника, а позади возвышался покатый холм. Анита сверилась с адресом, написанным на конверте письма Кончиты. Все верно, вот он – пункт назначения.
Максимов расплатился с кучером, сошел с повозки, помог Веронике спустить на землю багаж. Кучер, не попрощавшись, стегнул лошадей и уехал. Новоприбывшие остались стоять перед входом в обнесенный ажурной изгородью зеленый дворик.
Анита толкнула вихлявшуюся на ветру калитку, прошла по выложенной гравием дорожке. Максимов следовал по пятам, шествие замыкала Вероника, тащившая дощатые, обшитые кожей чемоданы.
Анита с интересом оглядела дворик. Газончик, клумбочки, низенькие деревца – все выглядело кукольным, и во всем чувствовалась детская натура Кончиты. Поди, и по сей день в игрушки играет, а ведь по возрасту и статусу – считай, матрона.
Максимов, в свою очередь, разглядывал дом. Он рассчитывал увидеть нечто высокохудожественное, исполненное в старинном архитектурном стиле и перенасыщенное декоративными финтифлюшками. Но вместо этого увидел сугубо практичное строение из дерева, стали и стекла, где напрочь отсутствовали бесполезные излишества. Параллелепипед с крытой железом двускатной крышей, горизонтальные сосновые жалюзи на квадратных окнах, жало громоотвода, поблескивающие водосточные трубы без единой вмятины. Во всем – рациональность и идеальная геометрия. Как человек, обладающий математическим складом ума, Максимов оценил увиденное по достоинству:
– А этот Хорхе не лаптем щи хлебает. Обустроил все по высшему разряду!
Возле входной двери не наблюдалось ни молотка, ни колокольчика, чтобы подать хозяевам сигнал о прибытии гостей. Зато торчала изогнутая медная рукоятка. Анита взялась за нее, покрутила, и за дверью звонко забарабанил по металлической пластине специальный боек.
– Механический звонок! – восхитился Максимов. – Что-то похожее мы видели в Берлине, помнишь? Давно хотел смастерить такой у нас в петербургской квартире.
Из дома никто не отозвался. Анита крутанула рукоятку еще раз – с тем же успехом. Подождав, она толкнула дверь, и та отворилась.
– Да здесь не заперто! – Максимов шагнул в прихожую, еще раз оглянулся на дверь – А замок-то американский… Надежная конструкция.
– Толку с нее, раз не позаботились запереть, – хмыкнула Анита. – Как это похоже на мою сестренку! Она всегда была рассеянной.
В прихожей сияли водородные светильники, пахло чем-то горелым. Анита пошла на запах и попала в кухню, где на конфорке над вырывающимися из узких отверстий язычками голубоватого пламени фырчала и плевалась во все стороны турка с кофе.
– Английская газовая плита системы Шарпа, – констатировал Максимов. – Их начали выпускать лет двадцать тому назад, но до нас они дойдут еще не скоро.
– Алекс, как ее