И внученька побежала. А так как цветочков в пути не собирала и песенок не пела, то успела к обеду в самый раз. Уплетая соевый бифштекс, я обратил внимание, что обстановка в столовой более оживленная, чем в прошлые дни. К чему бы это? Я стал прислушиваться к разговорам за соседними столиками. И, к своему удивлению, понял следующее: работать после обеда никто не собирается. Все разговоры крутились вокруг местной достопримечательности – "Черного Клыка". Пришлось мне, допив бордовый кисель из загадочных даже для меня, ботаника, ягод, идти в волчье логово за разъяснениями. То есть понуро тащиться к столику, где с прихвостнями пировал Виктор Дубов – наш начальник группы. Как мне не хватало в тот момент широкой спины Василия, за которой так хорошо пережидать всякие неприятности!
Дубов меланхолично хлебал суп с клецками, не участвуя в суетливом разговоре сотрапезников. Заметив мою нерешительность, он сам окликнул меня:
– Чего тут глаза мозолишь? Потерялся, малыш?
Дружки с гнусным хохотом поддержали:
– Ай-ай-ай! Как можно было отбиться от такой здоровенной мамаши! Наверное, Васька забыл его на поводок прицепить!..
Стараясь не обращать внимания на насмешки, я все-таки разузнал у Дубова последние новости.
Но прежде он поинтересовался, где же "наш специалист по письменам, Вася Шаловливая Рука". Может, говорит, он нашел руке другое, более интересное применение? Я дипломатично поведал, что Вася осознал вину, теперь его мучают упреки совести и от этого у него пропал аппетит. Он остался на раскопе, надеясь в упорных трудах, так сказать, искупить…
Тут уж Дубов не выдержал:
– Ага, и попросил тебя лишь принести сухую корочку и банку воды некипяченой! Ты за кого, немочь бледная, меня принимаешь? Кайся, что опять задумали?
Я ничего не добавил к вышесказанному, чтобы совсем не завраться. Стоял как овечка и терпеливо ждал указаний.
Столовая уже наполовину опустела: археологи расходились, строя радужные планы на вечер.
Приятели наперебой торопили Дубова:
– Пойдем, Витя! Хватит с этим овощем валандаться! Видишь, оцепенел от страха, совсем дар речи потерял!
Дубов бросил ложку и сказал:
– Через два часа все поедут в город на торжественное мероприятие. Какой-то туземный праздник в честь дезактивации Черного Клыка… Заодно презентация компании сотовой связи и банкет, плавно переходящий в оргию… А вы, оба-двое, раз такие работящие, останетесь дежурить по лагерю. А то мало ли что… Все, свободен.
Я не заставил себя долго уговаривать. Но едва отошел на несколько шагов, Дубов бросил мне вслед:
– Можешь взять у повара жратвы на дежурство. Столовая вечером и утром работать не будет. Бак с пищевыми отходами в вашем полном распоряжении. Скажешь повару, что я послал.
Прихлебатели, как по команде, загоготали.
"Будь сейчас со мной Вася, – угрюмо подумал я, – он бы сказал им… А впрочем, эту дурацкую шутку можно попробовать обернуть себе на пользу."
Не мешкая, – надо было успеть, пока не ушел Дубов, – я разыскал повара. И, стараясь говорить как можно увереннее, запросил самый лучший сухой паек какой имеется. На это наглое требование повар отреагировал колоритным смехом. Должно быть, я никак не ассоциировался с человеком, которому можно выдать элитные саморазогревающиеся деликатесы. Краем глаза я заметил, что Дубов со своими пошлепали на выход. Что же, тем лучше. И я нагло заявил, что ценные продукты меня послал получить начальник группы В. Дубов. Зачем? Не знаю, но по слухам приезжает какая-то комиссия на раскопки. Не для них ли? Вроде как хотят устроить им пикник на развалинах. Не верите, говорю, так вон сам Дубов, как раз выходит из столовой…
Однако, я не расчитывал, повар окликнул Дубова для подтверждения заявки:
– Витя, что, выдать этому пацану что просит?
Мой расчет строился на том, что повар не будет распостраняться об элитной жратве при простых работягах.
– Да! Пусть берет, сколько утащит! – донесся так нужный мне ответ на некорректно поставленный вопрос.
Когда банда Дубова со смехом скрылась за дверью, я с облегчением выдохнул: дело выгорило. Афера чистой воды, не знаю, что на меня нашло… От Васи нахватался замашек, что ли… Раньше я за собой такой нахрапистости не замечал.
С видимым сожалением на лице повар скрылся в кладовой. Понятно, что жалко было купцу Бабкину транжирить дорогие продукты. О наличии в столовой НЗ для высокопоставленных гурманов я узнал случайно. Вездесущий Артем-папарацци каким-то образом узнал об этой заначке. И растрепал бы по всему лагерю, кабы не видавший виды Олежа. Он сказал, что всегда так делается: мало ли кого принесет из сильных мира сего. Чиновники любой планеты всегда косо смотрят на подозрительные мероприятия, к коим безусловно относится археологические раскопки. И норовят всячески обидеть незваных гостей. Уличить в контрабанде, или хоть в нарушении пожарной безопасности. Поэтому давно стало неписанным правилом держать в запасе разносолы и пару ящиков дорогих вин для подобных гостей. Причем эти припасы нигде по понятной причине не числятся. А ежели кто, добавил Олежа, удумает об этом распространять слухи, не поздоровится тому бедолаге: загнобит начальство на самых черных работах…
Повар выставил на стол пластиковую коробку с надписью "Саморазогревающиеся рационы. Класс "Экстра".
– Сколько?
– Нисколько. Я это… пошутил. Простите великодушно, – проклиная невовремя проснувшуюся совесть, виновато развел я руками. – Сами подумайте, кто б меня стал посылать за такими вещами?
– Зачем тогда голову морочишь? – нахмурился повар. – Мне делать больше нечего, да? И почему Витя сказал выдать, а?
– Понимаете, нас с другом оставили дежурить по лагерю, пока все будут веселиться в городе. И Дубов тоже типа пошутил: сказал, что мне набрать объедков, чтобы питаться сегодня и завтра…
– Понятно! – только и пробормотал повар. И, сменив гнев на милость, вскрыл заветную коробку и выдал мне пару упаковок. Бери, сказал, раз уж я все равно достал из закромов… Я от души поблагодарил и быстро покинул столовку, пока добрый кулинар не передумал.
ГЛАВА 18. Золотая лихорадка.
С заметно улучшившимся от приобретения двух элитных пайков, я вышел к раскопу. И стал свидетелем приступа "золотой лихорадки" у Василия. Ни обращая ни что внимания, он ползал на карачках вокруг матово-черной плиты. Я и не сомневался, что ждать меня никто не будет. Вася достал артефакт из траншеи и теперь надраивал его щеткой, чуть ли не сдувая пылинки. Эдак минут через десять не останется и намека на то, что предмет долго пролежал в земле.
Будь у меня в тот момент барабан, отбей я об него руки, Вася и то вряд ли заметил бы мое появление. Настолько был увлечен работой