– Серёга, кончай, это зоотехника куры! – пытались унять его мужики.
– Зоотехник – с**а! – кричал Серёга. – Он мне мешок отрубей не дал.
– Зоотехник – моей сестры муж! – закипел один из мужиков. – Верки. А за с**у можно в репу получить! Из совхоза вы любите тянуть! Это твои, что ли, отруби? Вы бы так работали, как вы п****те!
Короче, началась драка! Скотники разнимали, потом уложили дравшихся в вагончике и легли сами. Куда делся странный мужик, назвавший себя Василием Фроловым и убивший курицу, – никто, как потом выяснилось, не заметил.
Глава 6. Елизавета Петровна
То, что я знаю об ощущениях самого Василия Фролова после того, как он встал из гроба и сделался вампиром, известно мне от тёти Лизы. Она моя родственница, сестра мамы, а мама уже давно умерла. Тётю Лизу все называют Елизавета Петровна, и я её так называю. Наверное, потому, что она учительница в школе в начальных классах. Насколько я помню, так звали русскую императрицу, но на имени и отчестве сходство заканчивается. Во-первых, были разные фамилии. У той была фамилия Романова, а у этой фамилия Плетенецкая по мужу. Во-вторых, Елизавета-императрица, насколько я помню из школьной программы, была рыжеволосая и грациозная, а наша Елизавета Петровна – черноволосая и страшная как война, причём не уродливая, а просто её все боятся почему-то. На уроках у неё всегда мёртвая тишина, и многие её ученики страдают ночным недержанием мочи.
Именно она, по её же собственным словам, была выбрана нашим хуторским вампиром не для питья крови, а именно в качестве собеседницы, помощницы и даже советчицы. Я жил у неё, много её расспрашивал, и она в конце концов рассказала мне то, чего не рассказывала никому.
– А что я буду им рассказывать, неприятности себе наживать! – рассуждала она вслух.
И потом я понял, что она была права.
Она рассказала мне, как на следующий день после похорон Фролова, когда она сидела во дворе и пила ситро из холодильника, в беседку вошёл мужчина. И хотя он совершенно не был похож на себя при жизни, куда-то делось необъятное брюхо, и выглядел он как сорокалетний нормально сложённый мужик, она его сразу же узнала.
У неё-то вообще был особый дар видеть и различать такие вещи. Из-за этого дара Фролов и пришёл, понимая, что она – единственное существо на хуторе, в чём-то ему родственное, и только с ней он может говорить свободно.
Елизавета Петровна не испугалась и спокойно, прикладываясь к холодной бутылке с ситро, объяснила, что он умер и его похоронили, что он бродит ночью по деревне, как это случается и с другими, похороненными на хуторском кладбище. Но что от него несёт какой-то хренью. И всё также спокойно, прихлёбывая ситро, она его предупредила:
– Ох, мужик-мужик, не стать бы тебе упырём!
И он вроде бы ей рассказал, как он пил кровь курицы, и скотники даже как-то не сильно удивились, и спросил, живые ли были эти мужики. Она сказала:
– Живые, не сомневайся!
И тогда он сказал, что ему всё время хочется есть, и только когда он напился крови той курицы, желание это на время стихло. Она ему сказала:
– Иди к себе и давай не увлекайся, а то тебя разнесёт, как при жизни.
И он ушёл.
Она допила ситро, закурила папиросу «Беломор» и подумала про себя: «Вот же носят его черти! А мне ещё планы писать на первую четверть».
И пошла писать учебные планы.
Глава 7. Утро с участковым
Теперь, рассказывая о Фроловском восстании из могилы, я не могу не удивляться, какое несильное впечатление произвело это на мужиков. Конечно, они удивились, но нормально удивились. Не поразились там… Не пришли в ужас… Правда, они вообще сначала не поняли, что это Фролов, реально вставший из гроба. Тем более он на Фролова был вообще не похож. Ну человек со странностями. В конце концов, люди бывают разные: одни сосут кровь из курицы, другие рисуют какашками на стене в общественной уборной, третьи ещё как-то себя проявляют. Я вот знал одного пацана, он в Ростове жил. Так он обожал поджигать спичками пластмассовые кнопки в лифте. Ему нравилось, что вместо кнопки с номером этажа остаётся чёрная оплавленная загогулина.
Вообще я считаю, у нас в Советском Союзе надо сконструировать такие вещи, чтоб они могли сдачи давать. Ты, например, поджигаешь кнопку в лифте, а из неё выскакивает такая длинная спица и выбивает тебе глаз. Или лавочка, например, в общественном парке. Ты её хочешь перевернуть и деревянные бруски все ногой переломать, а она выворачивается и лягает тебя по жопе. Чугунной ногой. В электричке хочешь сиденье порезать ножом, просто от скуки, чтобы время до своей станции убить. А сиденье переворачивается и тебя головой об пол. Прямо мордой. Сейчас, конечно, трудно такие вещи сконструировать. Но я верю, что когда-нибудь научный прогресс дойдёт и до этого.
Но я отвлёкся, это я к тому, что не всем быть одинаковыми. Есть и такие, что у куриц кровь пьют. А что? На фоне всего остального.
Но даже когда они уже точно знали, что Фролов встал из могилы, они, конечно, удивились, однако не так уж сильно. Вообще, по мнению местных жителей, удивление само по себе принижает образ мужественности и значимости человека. Ну встал из могилы. Да. И что теперь? Дристать и жопу пальцем затыкать? Ходит по деревне труп – ничего, поглядим, что дальше будет. Это потом уже, когда вскрылись ужасные последствия, мужики проявили сильные чувства. Но опять-таки это было не удивление, а просто они очень разозлились.
А пока что скотники выгоняли коров, которых доярки успели уже подоить. На хрен из загона, или, как они сами выражались, со двора. Стадо пойдёт на пастбище, куда-нибудь на поле, где осталась после скошенной кукурузы стерня.
Серёга сидел в беседке не сильно побитый, но видно было, что после драки, а если быть точным – то двух, и пытался пить молоко, которое дали доярки, но молоко не пилось.
Дежурный по ферме приставил вилы к загородке и показал рукой:
– Видишь, Серёга, уже идёт!
На дороге показалась точка; ещё нельзя было разглядеть, участковый это или нет, но Серёга и дежурный точно знали, что это он.
Участковый не спешил, он шёл по дороге спокойно, вытирая пот со своего довольно упитанного лица. Он знал – Серёга сидит на ферме и ждёт его, и спешить некуда, тем более что мотоцикл всё равно ещё не исправен.
Как он и предполагал, Серёга встретил его в беседке, причём довольно мирно. Оба прекрасно понимали ситуацию и зла друг на друга не держали. На то он и мужик, чтоб