— Что же вы так упорно молчите? Есть что скрывать? — спросил Сан-Саныч. — Впрочем, давайте попробуем ещё раз. Do you speak English? Нет? Parlez-vous français? Ммм, Sprechen Sie Deutsch? Может, иврит, хинди? арабский? Чёрт, да вы же явный европеоид! Не папуас, не азиат, не бушмен, не индеец! Si parla in italiano?
Спасённый никак не реагировал, глядя в иллюминатор, ни словом, ни вздохом, ни единым движением не выдавая того факта, что был он русским. Человеком, к которому изначально обращались на родном языке.
— Нина, осмотрите его руки. Не понимаю, почему он молчит. Товарищ, это — врач, зе доктор! Она вам поможет, — отчаянно жестикулируя обратился к незнакомцу учёный. — Блин, глухонемой что ли?
Вместо ответа мужчина медленно протянул руки врачу. Женщина в белом халате подсела ближе. Она осторожно сняла повязки, осмотрела волдыри и отёки. Пострадавший сморщился, подавив стон.
— Ну, что же, состояние стабильное, прогноз, в целом, хороший. Обморожение поверхностное, о гангрене и ампутации речь не идёт.
Врач налила чуть тёплой воды из чайника, погрузила поражённые конечности в тазик, стараясь не прорвать волдыри. Дала таблетку аспирина, аккуратно забинтовала пальцы и ладони.
— Это всё, что я могу для него сделать.
— Спасибо, Нина. Вы можете идти.
Врач кивнула, открыла люк и едва не столкнулась с парнем, который в этот момент намеревался войти в каюту. Парень этот был молод, высок и худ, как палка. На его хищном носе блестели очки в тонкой оправе. В руках он держал ноутбук. Больше всего парень походил на аспиранта или младшего научного сотрудника, который ещё только собирался защищать свою научную работу.
— Ну, как дела, Александр Александрович? Сказал наш гость хоть что-нибудь?
— Нет, Вань. Молчит, как рыба об лёд. Сидит и пялится на айсберги. Ума не приложу, как он оказался на льдине без полярной экипировки, в лохмотьях обычной одежды и абсолютно бесполезным музыкальным инструментом, из которого разве что костёр развести можно. И то — поможет ненадолго. На туриста не похож, на учёного или путешественника — тоже. Ни документов, нихрена ничего нет при нём. Простите меня за мой французский.
— Давайте, я ему ноут предложу. Может, напишет что-нибудь.
Но спасённый покачал головой, отмахнулся от лэптопа ссутулился и не произнёс ни звука.
— Вот что ты с ним будешь делать? — хлопнул себя по коленке Сан-Саныч. — Без документов его ни один порт не примет. Возить его на «Академике», покуда от старости не умрёт? Или проще выкинуть за борт? Ведь, как говорил один грузин, «нет человека — нет проблемы»!
Бородач ощутимо вздрогнул, что не могло укрыться от глаз двоих людей.
— Вань, ты это видел? — и капитан схватил за рукав худого.
— Походу, да, Александр Александрович. Подождите-ка минутку — и молодой подобрал тетрадь с синими страницами. — Букв, конечно, не разобрать, но если высушить, то, возможно, получится это сделать по следам, которые оставляет ручка на бумаге.
Тут мужчина не выдержал, быстро подошёл к аспиранту, вырвал у него тетрадь, порывисто засунул себе за пазуху, после чего отвернулся и уселся к иллюминатору.
У учёных округлились глаза.
— Ого, а парень-то с норовом. Слушай, давай-ка лучше оставим его в покое. До пролива Дрейка путь неблизкий. Там нас снова ждут шторма, дикие скачки по волнам, а кое-кого ещё не раз вывернет наизнанку. Доберёмся до Ушуайи, а там подумаем, что делать. Может, он сам к тому времени разговорится. Ладно, отдыхайте, гость! Как говорится, рэст энд слип!
Негромко переговариваясь, аспирант и руководитель экспедиции вышли из каюты, притворив за собой люк. Услышав за переборкой удаляющиеся шаги, мужчина ещё раз тяжко вздохнул. Да уж, его положению не позавидуешь. Но если бы спасители услышали его рассказ, то сочли бы сумасшедшим.
Да и правда, как учёные, не понаслышке знакомые с внутренним строением Земли, смогли бы поверить той ахинее, что этот человек пересёк всю планету под материками и океанами с севера на юг? Что волею случая он попал в удивительный мир, в существование которого поверить невозможно в принципе.
Конечно, есть всякого рода уфологи, любители околонаучной бредятины, искатели великих тайн, авантюристы и мечтатели всех мастей, наподобие «Космопоиска», которые, открыв рты, будут жадно впитывать каждое произнесённое слово. Канал Рен-ТВ состряпает очередную передачу-сенсацию о том, как обычный русский парень пропал без следа на Соловецких островах и спустя несколько лет внезапно материализовался в Антарктиде, где его снял с айсберга и благополучно спас «Академик Вернадский».
Но, что вероятнее всего, перед ним будут всего две дороги: одна — в психушку, а другая — прямиком в какой-нибудь «специальный» застенок, существование которых рьяно отрицают правительства любого государства. Но которые, тем не менее, здравствуют и процветают на благо тех же государств. Они снарядят «типа научную» экспедицию, и тогда другой мир, скорей всего, будет уничтожен.
Нет, уж лучше молчать, а дальше действовать по обстоятельствам. И вообще, утро вечера мудренее. И с этой мыслью человек, не раздеваясь, лёг на старую койку, заскрипев пружинами, кое-как пристроил на груди израненные руки и провалился в тяжёлый сон, под утро которого, в сновидениях опять оказался ТАМ.
Глава 1 «На соловки»
Под окном уже минут десять истошно орал кошак. Надоел, сил нет — похлеще любого будильника. Старенькие, облупившиеся деревянные рамы пропускали звук мчащегося по дороге автотранспорта. К этому ухо давно привыкло, как привыкает к тиканью механических часов, но высокий кошачий визг раздражал.
Олег вытер пот со лба, перевернулся на мокрой простыне, потянулся к ненавистному четвёртому айфону, провёл по дисплею пальцем. Он взял его в кредит на два года с чудовищной переплатой, надеясь с его помощью кадрить девушек. Понты всегда были дороже денег, а поскольку их больше ни на что не оставалось, девушки у него так и не появилось. Спустя три года смартфон безбожно устарел, упал в цене и стал жутко тормозить при запуске какого-нибудь «тяжелого» приложения. Впрочем, может, дело было вовсе не в деньгах.
«Чёрт, полшестого утра! Как же ты задолбал! Ещё и эта жара в середине июня. Надо проветрить, а заодно посмотреть на этого красавца.»
Прохладный воздух вместе с шумом улицы ворвался в раскалившуюся за предыдущую неделю бетонную коробку. Олег с наслаждением подставил ему лицо и тело. Парень с любопытством опустил глаза.
Внизу, почти соприкоснувшись носами, прижав уши к затылкам, сгорбившись и распушив хвосты щётками, два кота, испепеляли друг друга взглядами. Один — чёрный, второй — полукровка, помесь сибиряка с сиамом. На берёзе сидела беременная кошка, которой ни один, ни другой кавалер даром не сдались.
В этот момент чёрный нахал, видимо осознав, что его крики ни к чему не приводит, с прыжка набросился на метиса, намереваясь обхватить передними лапами за шею и вцепиться в неё клыками. Но противник ловко отпрянул, сам прыгнул на чёрного, повалив того в траву. Чёрный кот заверещал, зашипел, извиваясь всем телом, царапаясь задними лапами. Метис сам упал в траву, поудобнее ухватив соперника зубами. Оба покатились, сцепившись друг с дружкой. Валяли друг дружку долго, выдирая клочки шерсти, расцарапывая морды и оглушительно вереща. Наконец, устали, задышали тяжело и застыли в неподвижности.
С грязным ругательством распахнулось соседнее окно, из из которого высунулся ствол пневматической винтовки с оптическим прицелом. Через секунду едва слышно щёлкнул поршень, метис высоко подпрыгнул, жалобно мяукнул и дал стрекача, оставив озадаченного соперника в одиночестве. Стрелок переломил винтовку, вставил пулю, захлопнул, прицелился…
— Эй, ты что творишь, живодёр! — снизу закричал Олег — А если тебе вот так в задницу засадить?
— Заткни пасть, гринпис! Эти козлы мне спать не дают. Мне на работу рано!
Щёлкнул второй выстрел, пуля попала чёрному в ляжку, отчего тот скрутил в воздухе немыслимое сальто и на трёх лапах поскакал прочь.
— Ах ты, урод!
— Да иди ты знаешь куда!
Из-за крыши соседней пятиэтажки высунулся край солнца. Олег прищурился, в задумчивости провёл ладонью по заросшей трёхдневной щетиной щеке. Да, отпуск только начался, а он уже полностью забил на свой внешний вид. К тому же, была очень уважительная причина: вчера, наконец-то, приехала долгожданная посылка. Олег её дожидался полгода, и когда пришло извещение,