Она вскрикнула от боли. Стараясь быть спокойной, тихо произнесла:
– Я не хочу, мне очень интересно.
– Интересно ей… да ты сама не знаешь, что тебе интересно. Ща покажу тебе интересное…
Все произошло очень быстро.
Автовладелец еще на выхлопе продолжал говорить о галогеновых модных фарах, Королева упиралась, а я думал только об одном: бедро или подсечка?
Зря, конечно, качок при мне так, все-таки второе место на чемпионате Москвы по дзюдо среди юношей полутяжей, но откуда ему знать, бычку глупому. Хотя спасибо ему надо сказать, такой случай предоставил продемонстрировать свои лучшие качества.
Этот козырь, пожалуй, и «Жигули» побить может…
Додумывал я свои мысли, стоя одной ногой на горле поверженного полубога.
Дешевый, безусловно, трюк, и подлый.
Бросок через бедро, и на горлышко ненароком наступить…
Но эффектно, черт возьми! Наглец повержен и живописно хрипит под пятой справедливости. А я радуюсь – но не легкой победе над противником, а тому, что вот уже год не тренируюсь после травмы, забросил свое любимое дзюдо, а поди ж ты: помнит тело…
Дзюдо – спорт сильных, хитрых, подлых… и умных. Поэтому радоваться долго себе я не дал, убрал ногу с горла качка, заботливо помог ему подняться.
– Ну что, друг, упал? – лицемерно спросил я побежденного Геракла. – Бывает, бывает, перебрал ты сегодня, отдохнуть тебе надо. Пойдем провожу.
– Да, чего-то я лишнего… Не надо, сам.
Потрясенный полубог, пошатываясь, заковылял прочь, а я, повернувшись, увидел восхищенные глаза моей Королевы.
И погрустневшее лицо автовладельца.
В мою светлую, окрыленную любовью голову пришла очередная, как мне тогда казалось, блестящая идея.
– Знаешь, Ир, – сказал я озабоченно, – много здесь все-таки гопников, а я думал – интеллигентное место: институт, с космосом связан…
– Шурик, – жарко шепча, бросилась мне на шею Королева, – ты мой герой, ты такой молодец, да мне с тобой ничего не страшно!
– Вот именно, – мягко отстраняя ее от себя, авторитетно, по-мужски заявил я, – со мной не страшно, а без меня? Уродов вокруг много, боязно мне, вдруг что случится. Ты девушка хрупкая, воздушная, любой обидеть может. Давай-ка я буду считаться как бы твоим парнем? Как бы… – поспешно добавил я, снимая возможные возражения. – Понарошку, только для безопасности.
Королева, на пару секунд замерев, смотрела поочередно то на меня, то на автовладельца.
Надо было решать.
Я не сомневался в легкой победе. В конце концов, я только что спас ее из лап отвратительного накачанного бугристого дракона, и она, как порядочная принцесса, просто должна…
Несмотря на то что Денис (так звали автовладельца) тоже вроде хороший парень. Вон стоит, чуть не плачет, понимает уже все. Жалко его, но она должна…
Так во всех сказках написано.
Ира не обманула моих ожиданий. Улыбнувшись, она счастливо хлопнула в ладоши и начала подпрыгивать на месте:
– Ой, конечно, Шурик, ой как здорово ты придумал! Конечно, давай, теперь никто ко мне не сунется. Только пускай Денис тоже будет моим парнем? Два парня – это надежней, чем один. Тогда уж точно… Ведь правда же, правда, правда? Ты согласен?
Денис мгновенно расцвел. Распустился от счастья, как роза под утренним солнышком.
В глазах Королевы чертики отплясывали рок-н-ролл. А я, пытаясь сохранить лицо, вымученно улыбнулся и сказал:
– Правда, согласен. Двое – оно по-любому лучше.
О женщины, вам имя – вероломство!
Я же добыл ее в честном бою с драконом, я победил в турнире остроумия, я прошел все отборочные туры, а она…
Это все равно что поцеловать Белоснежку в губы, а когда она оживет – продолжать делить ее с отвратительными гномами.
Потому что так надежнее.
Но только слабые телом и духом рыцари пасуют перед первой же неудачей. Новоиспеченные московские студенты, победители бугристых драконов, не таковы!
И началась дружба втроем до первой крови.
Я, Денис и Королева.
Мы встречались рано утром в институте и не расставались весь день. Сначала учеба, потом обед в одной из ближайших забегаловок. Потом поездка на белой «шестерке» в кино или музей. На белой «шестерке» – музей! Я даже не знаю, с чем это сравнить. Ну вот если бы Абрамович на своей яхте пришвартовался в холле Третьяковки, получилось бы жалкое подобие наших выездов, и то…
Потом – прогулка в московских и подмосковных парках. Кусково, Царицыно, Архангельское…
Везде – на машине, всюду на этой проклятой машине. Автомобиль давал невиданную по тем временам свободу. И источником этой свободы был Денис. Мне приходилось буквально стоять на ушах, чтобы хоть чуть-чуть нивелировать эффект от источаемой им благодати.
Иногда я отчаивался и почти готов был сдаться. Ладно бы Денис был уродом с тачкой, но нет – вполне достойный парень. Симпатичный, веселый, начитанный, совсем не мажор, просто его родители, известные в своей области ученые, первыми подсуетились с возникшими тогда хозрасчетными научными договорами и огребли немыслимое количество денег. Тысяч сто двадцать, как небрежно сказал он, объясняя появление автомобиля в своей жизни.
Сто двадцать тысяч, боже мой, трудно вообще было осознать существование таких денег в природе!
И вот – пожалуйста, перед нами наследник «приваловских» миллионов, основная забота которого поскорее завершить процедуру покупки трехкомнатной кооперативной квартиры на проспекте Вернадского. И при этом деньги его еще не успели испортить. К деньгам он относился с юмором, полностью отрицая свои заслуги в их получении. Со смехом вспоминал, как еще летом они с родителями ездили к родственникам на Украину в плацкарте. А деньги уже были. Просто в голову не приходило, что можно СВ взять или купе.
Молодец, свой парень, не зазнался.
Только беда в том, что мне, сыну таких же известных в своей области инженеров, мысли об СВ даже близко не подходят. Денис небрежно кидает красный червонец на столик в ночном баре Шереметьево. А я прихожу домой и разбиваю свинью-копилку с олимпийскими железными рублями, которые собирал с детства, а потом иду к магазину Нумизмат на Таганке, мокну под дождем и, ожесточенно торгуясь за каждую копейку, продаю их за 2,65 номинала в розницу. Торговля рублями занимает у меня все немногочисленное свободное от тройственной дружбы время.
Но проходит полтора месяца, и рубли заканчиваются.
Я угрюмо молчу, днем, ссылаясь на проблемы с желудком, отказываюсь от обеда. Вечером, в кафе «Лира» на Пушкинской, где двумя годами позже откроется первый «Макдоналдс», я пью пустой чай, но смеющаяся счастливая Королева заказывает на всю компанию бутылку цинандали и гору эклеров. К вину не притрагиваюсь, смотрю тоскливо на пирожные, с ужасом жду счета.
Молчу.
Ира тормошит меня, не понимает, в чем дело, а я позорно, как жеманная девочка, говорю, что болит голова. Приносят счет, Денис беззаботно кидает на блюдечко десятку. Это почти три четверти счета, но не все. Я становлюсь алым, как флаг СССР, и выдавливаю:
– Нет у меня денег,