…Сушняк вокруг их кострища был весь обломан, но свежие деревья совсем нетронуты. Костер они всегда разводили на одном и том же месте, кострище заботливо обкладывали речными камнями, щербатыми кирпичами, пару-тройку которых Марек обычно прихватывал со своей вечной стройки, да и бревна для сиденья сохранились еще с тех пор, только чуть позеленели, покрошились в торцах, некоторые были уже заметно тронуты снизу гнилью, яма для мусора тоже как-то непривычно обмельчала и заросла травой… Они всегда любили посидеть аккуратно.
У других обжитых мест, внизу у реки и справа, ближе к дороге, мимо которых к своему месту поднимался по береговому склону капитан Глеб, было грязно, неприбранно. Прямо в черноту бывших костров недавние отдыхающие набросали множество белых пластиковых стаканчиков и тарелок, там же блестели смятые пивные банки, томились в старых холодных угольках не сгоревшие до конца, промокшие, смятые пачки от сигарет… Некоторое тонкие деревья у реки стояли посеченные, без верхушек, некоторые были с бессмысленной жестокостью обрублены на высоте человеческих рук.
«На таганы. Так ведь их легче рубить, даже женщинам…»
Также в мокрых кострищах светились свежие очистки от вареных яиц, кожура апельсинов, валялись огромные раздавленные бутылки из-под газировки и пива, у одного выжженного места были разбросаны останки вяленой рыбы, окуневые хребты, ребра, целая куча чешуи, все это сырое, мятое, гниющее… У крайнего костра, под большой уже неживой ольхой, валялся целый моток проволок от шампанского, ворох крупных и уже подвядших зеленых веток.
«Рубили ведь не сушняк, а живые деревья, бестолочи!»
На их место, видно, с того времени никто так больше и не приходил — битые кирпичи разбросаны, а в костре нет свежего пепла и мелких угольков. Вокруг других-то кострищ была настругана свежая зеленая кора, валялись мелкие светлые щепки. А здесь… Только белеют кучкой в стороне речные ракушки. Наверно, Маришка успела тогда их принести с реки, игралась…
Глеб начал методично ходить по поляне правильными кругами, понемногу удаляясь от разбитого унылого костра. Внезапно он оглянулся, присел у своего же следа и отодвинул ногой мокрый слой на взгорке. Когда освободившийся из-под дождевого наста сухой песок сам стал осыпаться вниз по склону, в нем мелькнули и скатились в глубокий отпечаток две крохотные белые монетки…
Капитан Глеб прислонился к дереву и перевел дыхание.
«Хорошо вчера посидели с Панасом, голова что-то кружится…»
Он еще раз осмотрелся, прошел от старого кострища к бугру, потом через реденький подлесок и кусты спустился на другую его сторону, у толстой давно обломанной по верхушкам корявой ивы остановился — посмотрел на дерево внимательней…
Через взгорок от ивы, метрах в пятнадцати, хорошо просматривалось знакомое кострище. Почувствовав волнение, Глеб начал неторопливо отламывать чешуйки старой коры и тщательно ощупывать дерево на уровне своего пояса, потом попытался ковырнуть крупный завиток коры уже авторучкой, чертыхнулся, спешно достал из кармана домашний ключ и еще раз поддел им, металлическим, трескучую кору. На песок под иву выпала согнутая медная денежка.
«Десять копеек, а там, в песке, были две по пять. Ставки растут…»
Он еще раз пристально посмотрел по прямой линии в направлении кострища и направился к другим деревьям.
…Мокрый песок противно налипал на кроссовки. Было по-прежнему прохладно, но ветер с реки поднимался уже теплый, начали падать капли со стволов старых тополей, влажных с береговой стороны. Изобильная влага скопилась и на еще голых ветках ивняка, больше всего зеленых листьев было на шиповнике и на маленьких рябинках… На откосе сквозь старую серую траву пробивалась крупные ярко-зеленые побеги, пока еще без соцветий, чистотел. Торчали жесткие крупные розетки молочая.
«Кротов еще нет — рано, холодно в этом году…»
А ведь когда-то, пацанами, на майские праздники они уже купались здесь в реке, не по-настоящему, конечно, а так, окунались с головой для выпендрежа, важно было первым решиться, влететь с разбегу в ледяную воду, заорать безоглядно благим и другим матом и прибежать в мокрых трусах к костру, к своей компании, быстрей греться… Но в школе они обязательно хвастались на следующий день: «Купались, ты чего, не веришь!»
На откосе, в сыпучем песке рядом с монетами блеснула изогнутая стекляшка… Боковинка банки, с частью донышка, кривая, «в талию». Очень знакомая банка из-под кофе.
«Кто и по какому поводу баловался на здешней природе таким благородным напитком?»
Вопросов было много, а правильных ответов ни на один из них пока еще не нашлось. Каждую секунду приходилось останавливать себя и задумываться о недавних находках и догадках. Ужас предстоящих событий заставлял его низко наклонять голову и никуда в эти минуты не спешить.
…Глеб уже спускался с травяного бугра к асфальтированной дороге, когда заметил в овраге в затишке стаю дремлющих бродячих собак. Солнце к этому времени уже немного выглянуло из-за прозрачных негустых облаков, пригрело. Только один крупный серый зверь лениво приподнял голову, отмечая его шаги.
Мимо лица Глеба почти одновременно неровно пролетели пчела и бабочка-капустница. Песок на поляне и на тропе уже почти весь высох и легко осыпался с кроссовок. Глеб несколько раз топнул, отряхивая обувь.
«Понятно. Но пока не все… Еще одна неприятная загадка пинком открывает дверь в мою безмятежную личную жизнь. Печально, но говорить об этом в ближайшие дни мне придется много, а слушать — еще больше.»
Подъезжая на такси к городу, капитан Глеб Никитин отметил про себя, что, оказывается, очень обидно, если первого скворца замечаешь не в романтической березовой роще, свищющего трель-гимн новой жизни, а когда он, этот долгожданный весенний гонец, суетливо и жалко роется в недостойной его придорожной помойке.
Пятница. 12.15.
Церковь
Через прутья массивного забора Глеб наблюдал за Виталиком, провожавшим к воротам церкви жену и двух бабулек, дальних даниловских родственниц, которые приехали позже.
Антонина еще в машине заботливо предупредила его, что Жанки не будет ни здесь, ни на кладбище.
— Она и так каждый день на могилку-то дочкину ходит. А в церковь она потом одна как-нибудь придет, да и дома ей сегодня нужно за всеми присмотреть, приготовить все как надо…
Как ни