Девочка надулась, но явно не в серьёз; лукаво подсматривала из-под ресниц.
- Так что у тебя там за пузыри? – обратилась Хелен к мужу.
- Просто вещи нужно называть своими именами. То, что возникает внутри коллайдера, может и похоже на чёрные дыры, но не является ими по определению, и исчезает сразу же после завершения опыта, – Рутгер взял у Анны стакан. – Видишь, нет больше никаких пузырей.
- Вообще ничего нет, – странным тоном отозвалась жена.
Хелен вышла, а Рутгер вновь сосредоточился на новостях.
- Тестовые запуски в двадцати семикилометровом закольцованном тоннеле, залегающем на глубине в среднем ста метров на границе Франции и Швейцарии, начались еще в апреле, когда БАК был открыт после ремонта.
Эксперименты проводятся на ускорителе следующим образом: ученые направляют протонные пучки в параллельный двойной тоннель коллайдера таким образом, что протоны движутся по кругу в разных направлениях. При этом в тоннеле есть несколько точек пересечения, где разогнанные частицы сталкиваются.
Специальные детекторы снимают информацию о процессах, происходящих при столкновениях, и отправляют ее в центр управления, где ученые анализируют данные.
«Именно сейчас мы по-настоящему получим доступ к релевантной информации о столкновениях на мощности тринадцать тераэлектронвольт. Это немного напоминает то, как вы открываете кран», – говорит профессор Дэн Тови из Университета Шеффилда.
«На протяжении следующих нескольких месяцев частота и мощность столкновений значительно возрастут, и к середине лета у нас будет уже достаточно данных, чтобы начать изыскания за пределами Стандартной модели, к которым мы не могли приступить при прежней мощности коллайдера», – надеется ученый.
Остаётся напомнить, что одним из достижений первого сезона работы подземной установки, официально запущенной осенью две тысячи восьмого года, стало предполагаемое открытие бозона Хиггса – частицы, благодаря которой другие частицы обретают массу. Новую частицу назвали «частицей бога».
Спустя полчаса Рутгер мчался на серебристом «Нисане» по улице Мерен, в районе транспортной развязки с шоссе Е62, и наблюдал, как заходит на посадку в Международный аэропорт Женевы громадный аэробус «Малазийских авиалиний». В памяти всплыли недавние ужасающие события, постигшие два борта этого авиаперевозчика. Казалось бы, уму непостижимо, однако злой рок или происки небесных сил, свели случайное, на первый взгляд, течение событий к двум страшным катастрофам, которые до сих пор не укладываются в человеческих головах. Но и стереть их из памяти не так-то просто. О том, чтобы понять и постичь – в современном мире не заходит и речи.
Так, за мыслями, пригород Мерен он даже не заметил. Опомнился только оказавшись в туннеле, когда резко погас свет. Затем свернул на улицу Джона Белла и покатил по тихой загородной улочке, направляясь непосредственно к корпусу административного здания номер 40.
Рутгер и помыслить не мог, что в этот день истинное зло поджидает именно его.
В холле было оживлённо. Хотя в начале дневной смены всегда так. Скрипели по полу подошвы туфель, мелькали оживлённые лица, порхал дурманящий запах парфюма от женщин. Всё выглядело обыденным, не предвещающим трудного дня. Разве что предстоящий пробный пуск коллайдера на мощность тринадцати тераэлектронвольт, чего доселе не случалось. Хотя всё когда-нибудь случается впервые, будь то первый поцелуй или боль от внезапного расставания. Даже взрыв атомной бомбы в Долине Смерти, штат Нью-Мексико, возле отдалённой авиабазы Аламогордо, в июле тысяча девятьсот сорок пятого года, за секунды до детонации, тоже наверняка казался иллюзией. Однако... эта иллюзия, по прошествии всего трёх недель с момента испытаний, стёрла с лица земли два многонаселённых города Японии, заодно унеся с собой в виде пепла и страданий души порядка четырёхсот пятидесяти тысяч человек. Да, жизнь и смерть тоже случаются впервые, когда смотришь на них изнутри кокона под названием «душа» или «биополе» – кому как удобнее, не столь важно. В каждом случае, страшат вовсе не детали эксперимента, а его последствия, которые не так-то просто предсказать. А вначале пути всегда хочется бежать, не отвлекаясь на сопутствующую обыденность; причём не важно, как далеко, сколько преград и что именно ждёт в конце. Главное, что царит именно сейчас, прямо по курсу корабля под названием «Жизнь».
Рутгер отмахнулся от дум, заставив себя сосредоточиться на деталях предстоящего дня. Они не строят ничего страшного, не пытаются что-либо взорвать, не душат людей в газовых камерах. Они просто хотят понять, что там, за ширмой Стандартной модели. Ведь это поможет людям обрести смысл в жизни, возможно даже дарует бессмертие. Они преследуют благую цель, и у них всё обязательно получится.
Он предъявил пропуск на входе и направился к служебным лифтам. Сначала собирался подняться в свой кабинет, но отчего-то передумал, нажав кнопку контрольного зала. Помимо него в лифте было пять человек – двое в служебных комбинезонах, трое одеты «по гражданке». Рутгер ответил на приветствие каждого, после чего отвернулся от подчинённых.
Самовнушение об успехе испытаний самым непостижимым образом заткнуло его в скепсис. И дело было даже не в чём-то конкретном – Рутгер знал, насколько тщательно проверяются детекторы, линейные ускорители, непосредственно сам туннель БАК; техперсонал не вылезает оттуда сутками, а то и месяцами! Сбой просто невозможен. Да даже если и сбой, что с того? Энергия попросту упадёт – как это случалось не раз, – и коллайдер остановится, не причинив никому вреда, только себе. Всех страшит работающий БАК, а БАК умирающий, теряющий энергию разогнанных протонов сойдёт, разве что, за громкую хлопушку, звук взрыва которой никто не услышит, предаваясь праздничному веселью. Ведь каждый день на земле, по сути, праздник. И не важно, какое у тебя настроение. Важно, каково оно у твоих близких. Именно это первостепенный вопрос. Всё остальное – пустое и ушлое.
Внезапно Рутгер осознал, что ему больше не хочется подниматься в контрольный зал. Его тянет в кабинет, усесться в уютное кожаное кресло и любоваться настольной фоторамкой, за стеклом которой – фотография с изображением Хелен и Анны. На прошлое Рождество они выбрались в швейцарские Альпы, именно там он и сделал снимок. Много снимков. И этот, единственный, где дочь и жена были вдвоём, без него. Рутгер не знал почему, но именно эта фотокарточка вызывала в его душе трепет. Трепет, отдающий чем-то леденящим...
«Папочка, а когда мы поедем в «Сад Альпен»? Ты обещал, помнишь?»
Рутгер вздрогнул. Резко обернулся. Пять пар глаз вопросительно уставились на него, ожидая вопроса. Но он ничего не сказал, снова отвернулся.
И тогда накрыло:
«А ты уверен, что не переборщил с клятвой?»
Голос жены прозвучал настолько отчётливо, что Рутгер с трудом удержал себя, чтобы не нажать кнопку «аварийный стоп».
«Это всё перенапряжение. А «Сад Альпен» никуда не денется – он ещё века простоит