Рутгер почувствовал себя брошенным на краю света со сломанной ногой. Он знает, что никто не придёт на помощь, знает, что нужно выбираться самому, но, чёрт побери, не знает, с чего начать!
Как заново проделать то, чему научился в несмышлёном возрасте – встать на ноги и побежать?!
Прозвучал сигнал зуммера.
Рутгер массировал виски.
- Фотоэлектронный множитель – отпал шлейф, – доложил кто-то из физиков.
Рутгер выдохнул.
Улыбнулся.
Вот он, камень, о который можно размозжить себе голову, когда нет возможности двигаться дальше или хотя бы повернуть назад.
- В норме, – последовал очередной доклад. – Линейные ускорители вышли на номинальную мощность. Инжекция протонов и ионов свинца завершена. Доктор Хайнц?..
Снова тишина.
Но она другая.
Дышащая, а вовсе не затаившая дух, страшась того, что последует дальше... или не последует вовсе.
- Рутгер... – прошептал Арно. – Что будем делать?
Доктор Хайнц сглотнул ком. Сказал шёпотом, обращаясь только к Грегуару:
- Свяжись с Мюлебергом. Нам понадобится поддержка их реактора, если подведёт Бюже.
- Уже!.. – Арно пропал.
Рутгер поднялся. Оглядел зал. Заглянул в глаза каждого из физиков, техников и членов обслуживающего персонала – он так мог.
«Совсем как бог... или дьявол».
- Друзья, работаем в штатном режиме, – как мог уверенно проговорил он. – Набираем планку «двадцать восемь». Разгоняем бустер и протонный синхротрон.
Зал аплодировал стоя.
Ему.
И он знал, что только он может сделать это. Больше никто. Только он. Потому что давно продал душу дьяволу, в стремлении заглянуть за предельный горизонт.
На номинальный режим вышли через полчаса. 28 гигаэлектронвольт – при такой энергии частицы движутся со скоростью, близкой к скорости света. Ещё через два часа суперсинхротрон дал 450 гигаэлектронвольт. Дальше – кольцо. И максимум – 7 тераэлектронвольт. Старый максимум и новый минимум.
Дозвониться до Мюлеберга не удалось, так же, как и до гидрокомплекса Клезон-Диксенс. Связь внутри комплекса ЦЕРН работала с перебоями. Аналитические участки детекторов отвечали с задержкой, но не сообщали ничего противоестественного. Опыт шёл в штатном режиме. БАК работал как слаженный механизм, в котором все шестерёнки смазаны и тщательно подогнаны друг к другу. Внештатных ситуаций не предвиделось. Главный по-прежнему был вне зоны доступа.
Тем не менее, Рутгер понимал, что всё идёт не так. Вроде как и по плану, однако, с другой стороны, всецело отклонятся от классического варианта. От стандартной модели. И не важно, что молчат датчики. Кричат чувства, и мысли носятся в голове, как на шабаше ведьм! А это намного страшнее. Когда вот так: один на один с неопределённостью. И доподлинно неизвестно, во что именно она выльется.
- Рутгер, тебе не кажется, что мы совершаем безумие? – спросил Арно, когда произошло первое столкновение разогнанных пучков.
- Я думаю, мы открываем людям глаза, – сказал голосом пророка Рутгер.
- Глаза на что?
Доктор Хайнц не ответил.
- Есть информация! – воскликнул кто-то из операторов поблизости. – Скорость протонов всего на три метра в секунду меньше скорости света!
Зал оживлённо загудел.
- Не могу дозвониться до Мишель, – сокрушённо жаловался Арно.
- Твоя дочь? – без эмоций спросил Рутгер.
- Да, она сейчас тут, в Женеве.
- Мне нужна информация с «атлас» и «си-эн-эс», – сказал Рутгер.
- Есть, – отозвался оператор. – Вывожу данные на большой экран...
- Доктор Хайнц! – лезла упёртая Юкки. – Они говорят, что визуально наблюдают в тоннеле постоянное свечение!
- Какого чёрта они там делают?! – взорвался Грегуар.
- Они не в самом туннеле, – прошептала испуганная Широгами. – Говорят, засвечены объективы камер в боксах видеонаблюдения.
- Бред, – отозвался Рутгер. – Это из-за радиации. Простое гало.
Боковым зрением он считал информацию с датчиков детектора ATLAS: калориметры, мюонный спектрометр, магниты... Всё в норме. Непрерывная передача данных свидетельствовала о нормальной работе всех слоёв. Далее CNS... Тоже без видимых отклонений. Слой за слоем... Встречно движущиеся пучки протонов сталкивались, взаимодействовали, порождали новые, доселе неизвестные науки элементы, и исчезали в небытие. Им на пятки наступали новые пучки самоотверженных камикадзе, готовых пойти на что угодно, ради науки.
Эксперимент вступил в решающую стадию.
- Продолжаем наращивать мощность, – сухо распорядился Рутгер, не узнавая своего голоса.
- На линии Вашингтон, Белый Дом, – доложил Арно, нервно сглатывая окончания. – Непонятно, как прорвались...
Доктор Хайнц отмахнулся. Хм... Как это смешно и банально. Сверхдержава, которой уготована лишь роль статиста. Стороннего наблюдателя, вынужденного лицезреть его триумф.
- Рутгер, ты пугаешь меня, – прошептал Грегуар. – Что ты творишь? Это диверсия? Саботаж проекта? Ну же... Ответь мне!
- Это обретение смысла, – отозвался Рутгер. – То, ради чего живёт человек.
При выходе на энергетический уровень 10 тераэлектронвольт в зале принялся еле заметно мерцать свет. Поначалу Рутгер не обратил внимания, думая, что это просто у него в глазах рябит от перенапряжения. Однако затем он посмотрел на чёрный квадрат окна и машинально задрал голову. Свет под потолком действительно мерцал, это не было оптическим обманом зрения.
Эксперимент по разгону БАК продолжался уже десятый час. Нервы были натянуты до предела; в сознании, как и внутри кольца, носились стремительные пучки; на внутренних сторонах век, если зажмуриться, проецировались вспышки от далёких столкновений, – а оттого никто из присутствующих не заметил, как стемнело. Подкрался вечер, который постепенно переливался в ночь. Однако никто и не помышлял сказать «стоп», или попросту отлучиться со своего места, ознаменовав тем самым перерыв. Все внимали потокам информации, которой было в избытке. Такого они ещё не видели. Никто не видел. И, возможно, никогда больше не увидит.
Детектор ALICE вот уже битых полчаса регистрировал нестандартное поведение кварк-глюонной плазмы, характеристики которой напрочь отличались от признанных теоретиками. Однако на характеристики мало кто обращал внимания, само существование данного вида плазмы столь продолжительный – можно сказать бесконечный! – промежуток времени уводил прочь, на немыслимые уровни иррациональности.
Однако откровения «Алисы» и рядом не стояли с процессами, протекающими внутри LHCb-детектора. b-кварки сошли с ума. Прослеживалось сильнейшее нарушение СР-инвариантности, что могло означать лишь одно: внутри кольца БАК начали протекать некие «тёмные» процессы, зарегистрировать которые оставалось не в силах даже новейшее оборудование детекторов ATLAS и CNS. Но все, как и Рутгер, были уверены – это всего лишь вопрос времени. А последнее, как и вода, – рано или поздно, найдёт выход даже оттуда, откуда его и вовсе не существует.
На энергетическом уровне 11 и 8 тераэлектронвольт ожил кто-то из операторов:
- Есть данные с «си-эн-эс». Скорость пучков внутри кольца всего на один метр в секунду ниже скорости света. На уровне 11 и 7 была зафиксирована кратковременная аннигиляция протонов. Сотые доли секунды...
- Разгоняем до