Не знаю… То ли сама Вселенная была на моей стороне, то ли я действительно везучая рыжая стерва, как называют меня дрэйкеры, но удача в тот день была на моей стороне.
Я не только спасла Эргондо жизнь и получила деньги, но и приобрела славу безбашенной легионерши, способной за миллион кредитов безболезненно вытащить даже чип из задницы гормунскула*.
С тех пор я стала брать самые, казалось бы, невыполнимые задания, и за пять лет заработала легиону столько денег, что смогла выкупить не только себя, но и своего гениального штурмана — редкого засранца, хакера и вора, способного незаметно украсть жрачку даже из-под носа у мухи.
Где Хок доставал детали для нашего корабля, я его никогда не спрашивала, как и он никогда не интересовался тем, каким образом наш стрэйнджер был способен переходить на квантовую скорость, чего обычные серийные челноки нашего класса делать не умели, потому мы эту способность нашего корабля не афишировали.
Я превзошла и отца, и деда, усовершенствовав их двигатели и создав сверхмощный ускоритель, способный переносить меня в любую точку Вселенной так быстро, как не удавалось ни одному капитану межгалактического конгломерата. И в результате все самые выгодные контракты доставались нам с Хоком, поскольку мы всегда оказывались на месте первыми.
Стоит ли говорить, что с таким везением количество дрэйкеров, желающих распылить нас на атомы, росло в арифметической прогрессии? Но…У меня, благодаря Эргондо, высоко ценившему свою жизнь и хорошо помнившему, кому он ей обязан, в темном мире теперь были такие связи, что выступать против меня в открытую не решались даже маститые капитаны.
А для перестраховки я все же взяла в свою команду братьев-близнецов Стэна и Свэна, почему-то называющих друг друга "Паяльником" и "Гвоздем". Эти парни могли перечислить по памяти все виды существующего во Вселенной оружия, ни разу не ошибившись ни в дате его создания, ни в фамилии самого создателя. Но лучше всего близнецы умели из этого оружия стрелять, изрешетив корабль противника с талантом художника. Да, именно художника, потому что Гвоздь, используя личный лазерный брайан*, мог нарисовать на стене любую картину, а когда в его руки попадала плазменная пушка зумбальт, то находиться с ним рядом в боевом отсеке становилось даже страшновато.
Пятым членом нашего ахового экипажа стал Эмбер, механик от бога, повернутый на музыке и ловивший ее на всех радиочастотах бескрайнего космоса. Именно его привычка без конца водить пальцем по сенсору приемника в поисках нового музыкального хита привела меня спустя семь лет после фееричного побега со свадьбы обратно домой.
Известие о смерти деда застало меня на Циркусе. Моя команда проводила там спасательную операцию, и когда, вернувшись на корабль, я услышала, что вещает включенный Эмбером сэттэр, то, как сумасшедшая, помчалась сквозь четыре сектора на Фаэртон, чтобы успеть на похороны.
Не успела…
Как в старых классических фильмах прошлых тысячелетий, кладбище заливал безжалостный дождь, и я одиноко стояла над почти свежей могилой — мокрая и прибитая, заторможенно пялясь на уже установленную вместо надгробья каменную стелу.
Тела умерших у нас давным-давно кремировали. Как дед умудрился в том числе и эту традицию обойти стороной — осталось загадкой даже для меня.
Чья-то рука легла мне на плечо, напугав чуть ли не до заикания. Хорошо, что по привычке не заехала стоявшему за моей спиной мужчине в морду, иначе поверенный деда до зачтения завещания мог бы не дожить. Хотя, это я себе льщу: худой и костлявый старина Мердок мне почему-то всегда напоминал классического вампира из книг, и скорее я протяну ноги, мотаясь из одной галактики в другую, чем он сыграет в ящик.
— Он знал, что вы прилетите, — Мердок раскрыл надо мной бесполезный зонт, который мокрую с головы до ног меня больше раздражал, чем радовал. — Верил, что вам будет не все равно.
Мне было не все равно. Настолько не все равно, что мои искусанные губы начали кровоточить, а горло дико болело оттого, что я, за столько лет не позволившая себе ни малейшей слабости, пыталась проглотить ставшие поперек него комом слезы.
— Надеюсь, что вы почтите последнюю волю деда и явитесь на оглашение завещания? — Мердок произнес это таким тоном, что мне показалось, в случае отказа меня автоматически причислят к списку самых страшных преступников Вселенной, и гореть после этого я буду в вечном аду.
Так я и оказалась в офисе "Спаркс Гэлакси", ожидая то ли приговора, то ли милости, хотя по большому счету понимала, что второго я точно не заслуживаю.
* * *Прошло семь лет, а в кабинете деда ничего не изменилось.
Ни-че-го.
Та же мебель. Канцелярский набор на столе. Бутылка недопитого "Бригги", стоимостью в несколько сотен тысяч межгалактических кредитов. Пиджак, который дед любил небрежно набрасывать на спинку стула, а потом, засунув руки в карманы брюк, подходить к стеклянной стене и молча смотреть на простирающуюся у его ног панораму. Хозяин жизни, серый кардинал, владелец целой планеты. Почти бог…
Все в кабинете стояло на своих местах, не было в нем только самого владельца империи "Спаркс Гэлакси" — высокого медноволосого мужчины с пронзительно-синими глазами…Такими же, как у меня…
Это место вызывало у меня острый приступ ностальгии и чувства вины, заставляя ощущать себя слабой. А поскольку я ни на что не рассчитывала, то убраться отсюда хотелось как можно быстрее. Единственное, что я хотела заполучить — это титановый шарик головизора, лежащий на столе. Я помню его с тех пор, как дед впервые привел меня в этот кабинет и усадил в свое кресло. Слишком о многом он мне напоминал, и я планировала его нагло стырить, как только процедура "раздачи слонов" закончится.
Пока Мердок монотонно брюзжал, зачитывая какие-то нудные пункты и параграфы закона, а потом составлял со свидетелями протокол вскрытия пакета с завещанием, я изображала невыносимую скуку, сложив на груди руки и прикинувшись спящей. Вернее, не опасаясь быть застуканной за этим неприличным занятием, разглядывала дражайших родственников сквозь закрытые веки. Стэнт-локатор, встроенный в мой мозг, позволял видеть с закрытым глазами и был моим личным изобретением, крайне незаменимым, когда работать приходилось в условиях абсолютной темноты.
Заметив полное отсутствие заинтересованности с моей стороны, родственники перестали на меня пялиться, переключив все внимание на поймавшего свой звездный час Мердока, исполнявшего свои обязанности с виртуозностью великого артиста.
Тетушка, глядя на поверенного, картинно шмыгнула носом, прижав к нему белоснежный платок из чистого сарца стоимостью как минимум в сотню кредитов. Не сомневаюсь, что ее скорбь неподдельна.