Я, конечно, удивилась, но не стала сразу отказываться, а решила провести разведку на местности, чтобы понять, в чем тут подвох. Потому что, скажу честно, я – девушка серьезная и неглупая, и не то чтобы некрасивая, но самая обычная. Все у меня на месте, никаких особых недостатков в лице и фигуре не имею, но к своей внешности отношусь не то чтобы критически, но без лишнего фанатизма. Или пиетета, как говорит моя мама.
Она всю жизнь проработала учителем русского языка и литературы, причем в одной и той же школе, отсюда и всевозможные старорежимные словечки и выражения, которые мама упорно вставляет в свою речь.
Она считает, что так можно спасти наш Великий и Могучий язык от умирания. И что нужно сеять разумное, доброе, вечное. И поскольку до восемнадцати лет мы с ней жили вместе, то и у меня изредка проскальзывает такое, что некоторые мои ровесники недоуменно поднимают брови – ты вообще о чем?
Так вот, скажу сразу, что Рома так никогда не делал, он кое в чем разбирался. А возможно, просто меня не слушал…
Но на мое решение поселиться с ним в одной квартире (как мама бы сказала, «соединить с ним свою жизнь, хотя бы на какое-то время») повлияло не это.
У Ромы была своя собственная квартира. Забыла сказать, что я – из провинции. Родилась в далеком городе за Уральскими горами, там и прожила до окончания школы. И хоть город у нас большой, есть в нем и свой университет, но я захотела учиться в Петербурге. Мама была не очень довольна, поначалу меня отговаривала, но потом сказала, что найдет деньги, чтобы присылать мне во время обучения. Училась я на бесплатном отделении, потому что сдала все экзамены на «отлично», говорила уже, что я умная (шучу, конечно). А кроме шуток, сдавала я на математический, а там уж надо в голове кое-что иметь.
О литературе мама со мной и не заговаривала – хватило мне этого Великого и Могучего за все годы жизни с мамой.
Так вот, сначала я жила в общежитии, потом снимали с девчонками квартиру на троих, потом, когда закончили, все разбрелись кто куда. Парни все поголовно пошли в программисты. Девушек было у нас и так немного, кто-то уехал, одна сразу вышла замуж и родила, остальные пошли работать в школу.
Насчет школы я выяснила еще раньше, когда подрабатывала там на третьем курсе: это не мое. И точка. Вопрос не обсуждается. Потому что выносить сборище орущих, визжащих, хамских, скандальных детей больше пяти минут я не в состоянии. У меня начинаются мигрень, усиленное сердцебиение и нервная почесуха.
Программирование – это образ жизни, причем очень специфический, так что если смотреть на вещи реально, то это тоже не мое. Можно, конечно, найти работу – после математического факультета возьмут в какую-нибудь фирму, но денег положат мало, а работать там нужно будет много. И ничего интересного.
Возможно, некоторые скажут, что не в моем положении выбирать. Дескать, из родителей у меня одна мама – бюджетная училка, да и то где-то далеко за Уралом, обеспеченный муж в ближайшем будущем не маячит, квартиры своей нету…
Все, конечно, так, но я решила все же пока подождать с окончательным решением и перебиваться на случайных работах.
Мужа одной девчонки с нашего курса послали на стажировку на год. Она страшно обрадовалась, уволилась из опостылевшей школы и поехала с ним. А перед этим рекомендовала меня на свое место репетитора к паре-тройке учеников. Те приняли меня охотно – все же не с улицы пришедшая и не в Интернете найденная.
В итоге голодная смерть мне не грозила, потом появились еще ученики, так что я подумывала даже о том, чтобы снять квартиру для себя одной и зажить в относительной тишине, чистоте и покое.
И тут встретились мы с Ромой. Познакомил нас приятель. Оказалось, Рома учился тоже на математическом, только шестью годами раньше, оттого во время учебы я его не знала. А не заметить Рому было трудно – как я уже говорила, он весил почти сто килограммов, носил шерстяные клетчатые рубашки и имел буйные волосы до плеч.
В общем, на вечеринке мы разговорились, потом встретились пару раз в городе, после чего Рома и сделал мне предложение – не замуж, конечно, но жить с ним в одной квартире.
Потом-то я поняла, что ему просто лень было за мной долго ухаживать, да он понятия не имел, как это делается. В кино ходят только подростки, на рестораны у Ромы не было денег, не приглашать же девушку в «Макдоналдс» или во что-то похожее.
Слово «театр» в Ромином лексиконе принципиально отсутствует, равно как и слово «спорт». От громкой музыки у него может случиться несварение желудка, в музеи Рома не ходит, потому что от долгого хождения у него болят ноги (не забываем про сто килограммов) – короче, он выбрал самый простой вариант, и если бы я отказалась, он бы не слишком расстроился.
Но я не отказалась. И знаю, что было тому причиной (снова мамин оборот речи).
Дело в квартире. То есть не в том, что она у Ромы была своя. Родители оставили ему ее, а сами купили себе трехкомнатную в новом доме. То есть это, конечно, веская причина, но не она заставила меня поселиться у Ромы. Конечно, у меня с жильем и вовсе никак, но, в конце концов, можно было поднапрячься, взять еще несколько учеников, чтобы оплачивать скромную однушку.
Все дело было в квартире. Именно в этой самой квартире. Располагалась она в центре, дом был старый и довольно запущенный. Не совсем, конечно, но это я поняла только потом. А когда Рома привел меня в первый раз, да еще в темноте, то дом я не разглядела. Вход в подъезд был со двора, но сначала нужно было пройти абсолютно темную подворотню, и были там ворота, которые по идее должны были закрываться на кодовый замок, но не закрывались. Посему пахло в подворотне соответственно, и я боялась наступить на продукты жизнедеятельности местных собак, а может, и людей. Обошлось.
В подъезде же было на удивление чисто. Стены покрашены бежевой краской, и под потолком висел хоть дешевый, но светильник, а не лампочка Ильича в жестяном наморднике. И был даже лифт – крошечная кабина, куда помещались два человека нормальной комплекции, а если Рома – то он один.
«Но это не важно, – сказал Рома, – лифт все равно никогда не работает».
Мы долго поднимались по лестнице, и после