– Дарья! – возмутилась Альбина Ивановна. – Как ты разго…

Но Надежда Николаевна тихонько тронула ее за руку и показала глазами, что все нормально.

– Ну, ищет так ищет, – миролюбиво сказала она и подхватила Цезаря на руки. – Ведите нас, Ариадна! Впрочем, мы и сами выберемся из этого лабиринта, если ниточку дадите!

– Чего? – Девица захлопала глазами. – Я не Ариадна… я Дарья…

Старушка тихонько хихикнула им вслед.

В большой петербургской квартире было непривычно тихо и пусто. Только в кабинете сидели два человека – сам хозяин квартиры, известный скульптор, и его давний приятель, присяжный поверенный Аскольдов. Друзья сидели в глубоких удобных креслах, на низком столике перед ними стояла бутылка двадцатилетнего коньяка.

За окном то и дело раздавались выстрелы.

– Слава богу, мы с вами еще можем наслаждаться жизнью, можем отгородиться от внешнего мира и беседовать о высоком, пить прекрасный коньяк… и все же я советую вам, Цезарь Николаевич, уезжать из России. Хотя бы на время. Перебирайтесь в Париж, а лучше того – в Ментону… лично я собираюсь в Ментону, я уже снял там виллу на полгода и купил билет на пятницу. Поеду в Гельсингфорс, оттуда – в Стокгольм, а там уж во Францию. Может быть, за полгода здесь все утрясется.

Скульптор нахмурился, опустил глаза.

– Вы все еще колеблетесь? Как бы не было поздно! Поезда пока еще ходят, но долго ли?

– Легко сказать, Вольдемар! У меня здесь все, вся жизнь… здесь – могилы близких мне людей…

– Я же говорю – это не навсегда. Нужно переждать какое-то время, пока не восстановится порядок.

– Вы думаете, все так плохо?

– Куда хуже, чем думают обыватели. У меня самые достоверные сведения. Керенский очень слаб, верных ему войск почти не осталось, армия разваливается. Еще немного – и вся власть в России будет в руках этих, как их, большевиков…

– Большевиков? А я думал, что эсеры влиятельнее!

– Может быть, они и влиятельнее, но большевики куда решительнее, и их лозунги ближе простонародью. Грабь награбленное – это так понятно и близко простому человеку!

– Но мы с вами, Вольдемар, не капиталисты, мы зарабатываем деньги своим трудом!

– Думаете, это кого-то интересует? Они хотят одного – отобрать все и поделить. Они хотят въехать в вашу квартиру, спать в вашей постели, пить вот этот ваш коньяк… ваш слуга, этот Прохор, первым позарится на ваше добро!

– Это вы зря. Прохор – хороший человек и чрезвычайно предан мне…

– Не знаю, не знаю. Может быть, он и исключение из правил, но подавляющее большинство радостно кинется грабить своих хозяев или просто более удачливых соседей!

– Но вы же сами говорите, Вольдемар, что долго они не смогут продержаться. Полгода, от силы год…

– Да, но за это время они успеют разорить страну. А нас с вами, скорее всего, убьют.

– Что же делать? Умные люди успели вывезти все свои ценности во Францию или Германию, а у меня все здесь, дома…

– Я вам советую, пока не поздно, обратить деньги во что-то, что можно вывезти за границу. Что-то компактное и ценное… предположим, в драгоценные камни…

В глубине квартиры раздался нервозный, дребезжащий дверной звонок.

– Вы ждете кого-нибудь? – настороженно спросил Аскольдов.

– Нет, никого…

– У вас надежные запоры?

Дверь кабинета приоткрылась, на пороге появился Прохор.

– Кто там пришел?

– Племянник ваш, Вацлав Казимирович. Пустить?

– Ах, Вацлав… – Цезарь Николаевич поморщился. – Что ему нужно? Впрочем, пусти, я с ним переговорю. Все же родная кровь. Подождите меня, Вольдемар.

Скульптор прошел в малую гостиную, где его уже ждал молодой человек с нездоровым бледным лицом и темными кругами под глазами.

– Дядя, спасите меня! – воскликнул он театральным голосом.

– Ну, что с тобой опять? – поморщился Цезарь Николаевич.

– Я проигрался… ужасно, катастрофически проигрался!

– Господи, нашел время! Сколько раз я тебе говорил…

– Но, дядя, это вышло как-то само собой. Мне удивительно везло, я выиграл большие деньги и хотел уже остановиться…

– Ну, так и остановился бы!

– Но Серж… мой противник… он так просил реванш… я не смог ему отказать… а потом карта пошла ему, он отыгрался, и еще много выиграл… и поступил как джентльмен – позволил мне продолжить в долг, чтобы отыграться… но я проигрался в пух и прах!

– Как всегда!

– Нет, куда больше, чем прежде! – в голосе племянника прозвучала какая-то извращенная гордость.

– Чего же ты от меня хочешь?

– Дядя, выручите меня!

– С какой стати? Я тебя сто раз предупреждал, просил, уговаривал – все впустую!

– Если вы не поможете – мне остается только застрелиться. Это долг чести, его необходимо заплатить – или свести счеты с жизнью! Третьего не дано!

– Господи, сколько можно!

Вацлав внезапно успокоился и заговорил внятным и сдержанным голосом:

– Дядя, я знаю, у вас есть деньги. И я не прошу их у вас просто так. Я принес вам… сами знаете что.

– Неужели? – Цезарь Николаевич удивленно взглянул на племянника. – Это то, о чем я думаю?

– То самое.

Вацлав достал из-за пазухи небольшую деревянную коробку и протянул скульптору. Тот в волнении открыл ее, заглянул внутрь и поднял глаза на племянника:

– Это семейная реликвия. Ты это понимаешь?

– Разумеется! Поэтому я и принес ее вам, а не пошел к какому-нибудь скупщику.

Скульптор криво усмехнулся:

– Конечно, никакой скупщик не дал бы тебе настоящую цену. Да и живым бы ты от него не вышел.

– Ну так что, вы дадите мне денег?

– А знаешь что? Дам! Выйди на минутку.

Едва племянник вышел из комнаты, Цезарь снял со стены картину, под которой оказался сейф. Открыл дверцу, достал несколько толстых банковских пачек, закрыл сейф и повесил картину на место. Затем снова позвал племянника и отдал ему деньги.

Тот театрально рассыпался в благодарностях и тут же убежал.

Цезарь Николаевич вернулся к своему гостю.

– Чего хотел ваш племянник?

– Как обычно – денег.

– Ну и как, вы его прогнали? Давать ему деньги – бессмысленно и даже безнравственно.

– Знаете, Вольдемар, это удивительно. Как раз перед его приходом вы советовали мне купить что-нибудь компактное и ценное. И тут пришел Вацлав и предложил мне купить у него вот это… – с этими словами скульптор протянул другу деревянную коробку.

Тот открыл, взглянул на ее содержимое и ахнул:

– Я слышал о его существовании, но, честно говоря, не верил!

– А я видел его два или три раза, пока был жив отец Вацлава. Но, честно говоря, думал, что Вацлав уже давно проиграл его или просто потерял. И вот, как видите…

– Я только одно вам посоветую – как можно скорее спрячьте это. И как можно надежнее. Вы ведь знаете своего племянника… пройдет несколько дней – и он снова проиграется, ему опять понадобятся деньги, и он подумает, что продешевил. И вообще, собирайтесь уже в Гельсингфорс!

– Да, непременно, как только доделаю кое-какие дела. А насчет первого вашего совета… вы правы, я спрячу это уже сегодня. Я знаю, где это будет в безопасности.

Антон ожидал их в холле один, его знакомая в мешковатом платье отсутствовала, чему Надежда обрадовалась.

– Я