— Помоги, пожалуйста! — от созерцания мрачной картины недавнего побоища отвлек голос лидера. Тот пытался достать бетонированный кусок кирпича из груди своего мертвого напарника.
Кивнув, ощупал края раны. Похоже, ребра уперлись в кирпич, поднимая его мы тянем и тело с собой. Легко и просто инородный объект из трупа не вытащить. Мне крайне противно трогать покойника, тем более лезть к нему в брюхо, но не настолько, как если бы я пришел для этой цели в морг. Или нашел труп на утренней прогулке.
Несколько минут назад он был еще жив, и охотник погиб на моих глазах что, наверное, и уменьшает чувство брезгливости. Интересная, кстати, теория, пахнет человеческой близостью, будь то родственная или боевая.
При помощи третьего нам удалось-таки вытащить эту хрень. Зрелище раздробленных внутренностей, мерзопакостный запах освежеванного заставил всех сжать зубы. Лидер снял брезентовую, изрядно вымазанную в грязи куртку и накрыл лицо товарища. Наказав покоится с миром. И ещё несколько популярных в таких случаях слов, после чего забрал патронташ и нож.
Подобрав ружье, протянул его третьему помогающему нам. Кольнула некстати оживившаяся зависть. Выбор на меня не пал. Отпустило сразу же, когда с удивлением отметил, как лихо новый владелец перезаряжает ружье. Да, действительно, этот товарищ принесет больше пользы, владея огнестрельным оружием. Чем я.
— Это какое-то безумие! — завопила одна из женщин. — Мы должны пойти в безопасное место, в полицию! — начала она. Другие подхватили, добавляя к предложениям ещё и требования.
Этого я и боялся. Паника, накрывающей с головой, разом превращающей народ в тупое блеющее стадо. Нет, люди здесь не из пугливых. Все-таки дикое зверьё рядом. Только вся показная смелость живёт до первого тесного контакта с опасностью. Если рядом медведь начинает драть человека, то даже те, у кого такие случаи на слуху, или, может быть, происходили со знакомыми, не сможет трезво и оперативно среагировать. Выдержка нужна, реальный опыт. Или легкое психическое расстройство. Как у меня, например.
Поэтому я не вступал в полемику, не собирался успокаивать или организовать дисциплину. Бесполезная трата сил, которых и так крохи.
Мне очень хочется довести этих женщин и детей в безопасное место, не забыв о стариках, но если их всех сожрут, то моя печаль вселенских масштабов не приобретёт. Огорчусь не больше, чем тогда, когда из рук выскальзывает любовно приготовленный бутерброд.
Да, у людей паника, психика не способна справится со стрессом. Такое случается. Но это исключительно их вина и не моя забота. Пусть сопли кто-нибудь другой вытирает, не хочу подставляться из-за кисейных барышень.
Лидер и несколько мужчин пытаются донести до сознания паникующих, что группа идёт в полицейский участок. Там безопасно, там люди с оружием. Они это повторяли уже десятый раз, но уши бьющихся в истерии женщин закрыты наглухо. В такие сложные моменты слова бессмысленны. Человек, закольцованный в эмоции страха слышит только себя.
Ещё и раненые своими стонами портят ситуацию, но винить их в этом нельзя. Трудно сдерживать стоны, когда боль безуспешно пытается гасить сознание. Оно бы и хорошо — отключиться, дать себе передышку, но нет. Ситуация требует держаться, сопротивляться до последнего. Выстоишь — будешь жить. Нет — до свидания. Людей подставишь, для которых твоя тяжелая, отъевшаяся на натуральных продуктах туша станет обузой, так еще не сможешь защититься, если снова появится мутант.
Пока легализовывали проблему, я, вместе с несколькими мужчинами и стариками, не сговариваясь, встали кругом, следя каждый за своей зоной, чтобы никто не подобрался. Со всем тем шумом, творящимся здесь, можно забыть про слух и не надеяться опознать опасность чисто по звуку. Бесполезно. Более того, собрат инициализатора, если он есть где-то рядом, легко догадается воспользоваться этим гвалтом чтобы напасть в самый неожиданный момент.
Именно это и раздражало больше всего…
Когда гвалт стих, а до буйных смогли донести смысл ситуации, получившуюся тишину в мелкие клочья разорвала трель мобильного. Это кто-то звонил одной из женщин. Привычный вроде звук, а реакция окружающих, как на новые ворота или обращение полицейского предъявить свои документы. Причем предъявить всем здесь присутствующим…
— Да? — ответила дама на звонок. — Филя, ты где?! С тобой всё в порядке?! Как Мила? Она в безопасности? — затараторила тётка, повторяя вопросы раз за разом. На третьем круге таки начала слушать.
Мы следили за разговором молча и со всем вниманием.
— Я в порядке. Идем в полицейский участок. Филя, тут такое случилось! Много убитых, безумие, я боюсь! — заплакала она, но осеклась, слушая собеседника. — Да. С мужчинами. Кого!? Да сейчас. — осветила и подала трубку лидеру. — Это вас…
Командир нахмурился, принял из её дрожащих рук мобильный, оглянулся. Посмотрел почему-то на меня и поднес трубку к уху.
— Да. — произнес он. — Да, веду всех в полицейский участок. — подтвердил лидер, и, после сказанного мужем хозяйки телефона, нахмурился еще сильнее. — Настолько плохо? Вы выберетесь?! — спросил, отвернувшись от жены собеседника. — Я понимаю. Да, обещаю. Удачи вам всем.
Повесил трубку и протянул девайс взволнованной тётке.
— Ну что там? — спросила она, заглядывая командиру в глаза.
— Всем внимание! — проигнорировал он столь животрепещущий взгляд. — В участок не идем, там слишком много тварей. Филиал смерти. — Женщины охнули и прикрыли рты руками.
Да, некоторые из их мужей сейчас там и слова лидера всё равно не ободряли. Скорее, подписывали приговор.
— А как же полиция? — спросил один из группы «прицепа», бодрый старичок. Он выделялся среди таких же более ухоженным видом и хорошей осанкой. Одежда на старческом теле не висела, сидела так, как будто специально под него шили.
— Там продолжают стрелять, может и справятся, но соваться туда опасно. Тварей как в муравейнике.
— Может, им помощь нужна? Вы же хорошо справляетесь и можете… — спросила женщина но ее перебил один из раненых.
— Вы — балласт! Я — балласт! Мы все там просто сдохнем!!!! — на это у него ушли все силы, и он зажмурился от нахлынувшей боли.
— Не хами мне! Там моя дочь и муж! — воскликнула женщина.
Ну вот, опять началось недопонимание. Жена и мать хочет отправится к мужу и дочери сейчас же. Естественно, сугубо её индивидуальном видении ситуации, кто-то просто обязан сопроводить ее к родичам. Всей группе ясно, что это самоубийство и глупость, но тётка считает иначе.
Что делать в таких ситуациях? Я не знаю. Пробиваться к затуманенному разуму женщины, поглощенной материнским инстинктом и глупостью — неохота. Вот абсолютно.
— Трусы! — громко, с нотами истерии в голосе, воскликнула тётка, и, толкнув лидера, побежала дальше по дороге. Перехватить не успели, но и вдогонку бросаться не стали.
Рисковать никто не решился, а то ведь там, дальше, могут скрываться еще мутанты. И неизвестно, какова концентрация тварей на квадратный километр местности. Если