– Как вы, будучи христианином собираетесь выполнять возложенные на вас функции? Не будут ли религиозные предубеждения мешать вам в принятии решений?

– Я осознаю на что подписываюсь. Как и всем нам мне есть в чем каяться."

Из аттестационного собеседования на должность финансового директора "Kinesis Corp."

Кандидат на должность: (зачеркнуто)

        Серый город, подобно безмолвной вдове, тусклыми окнами хрущевок апатично наблюдал как он медленно умирает.

     "Я умираю" - твердил себе Пётр, "я уже умер". Тело же его, как бы всячески противясь этой мысли, продолжало панический бег. Он ни на секунду не сомневался, что как только его ноги остановятся, или хотя бы собьются с темпа, сердце его перестанет биться. В висках словно ожил тяжелый состав, несущийся навстречу и монотонно стуча о рельсы его сознания, а обезумевший машинист непрестанно подкидывал в топку не уголь, а адреналин.

     Былая самоуверенность и хладнокровность безвозвратно исчезли, словно их никогда и небывало. Его переполняло ощущение, что кто-то нахально поселившись в его голове виртуозно искажал мысли и нашептывал безумные идеи. Теперь же Перт испытывал непередаваемое осознание пустоты. Как будто пробудившись ото сна понимаешь, что пока ты спал, кто-то тем временем был тобой. И пока ты находился в грезах случилось непоправимое.

     Нет, не страх вынуждал его бежать уже с полчаса заставляя шарахаться редких прохожих, и давить по тормозам перепуганных водителей, а ужас от постепенного осознания происшедшего гнал его в перед.

 Это конец.

     "Нет!" – возразило тело, не желающее прерывать свое существование.

     "Да." – взмолило сознание, измученное и жаждущее покоя.

     Покой и вечность. Но это была привилегия праведников, коим Петр ни как не являлся.

 "Помоги" – безмолвно обратился он к небесам. Он многое видел и знал, чтобы быть простым материалистом не верующим в потустороннее и необъяснимое. Но разум его никогда особо не напрягался размышлениями о Творце. Хотя писание ему было знакомо. На память пришел отрывок из псалма:

     "Господь творит все, что хочет, на небесах и на земле, на морях и во всех безднах; возводит облака от края земли, творит молнии при дожде, изводит ветер из хранилищ Своих."

     "Чего Ты хочешь?" – начал Петр, наверное, свою первую за десять лет молитву. – "Я знаю что мы, наивно, хотели стать Тобой, обладать силой. Я виноват перед Тобой. Но чего ты хочешь... что ты сделаешь со мной теперь?"

     Он резко свернул за угол, и перед его взором возник массивный купол монастыря, возвышающийся над крышами зданий. Одинокий голубь парил над изваянием покрытого золотом креста. А может это просто разыгравшееся воображение дорисовывало недостающие элементы божественной картины.

     "Крест. – задыхаясь прошептал Петр – Неужели Ты страдал на кресте ради такого как я? И я знал об этом всегда. Что там говорили в интернате учителя воскресной школы? Нет другого Имени под небом которым... Это же так просто!"

     – Прости! – давя подступившие слезы прокричал Он.

 Солнечный свет золотом преломился от купола, слепя глаза. Петр, жмурясь, поднес дрожащую руку к лицу, ноги же его продолжали бежать по асфальту, вынося его на проезжую часть.

      Водитель белой девятки даже не успел осознать что произошло. Тело юноши, врезавшись в радиаторную решетку, от сильного толчка подпрыгнуло вверх, перелетело через капот и отскочило в сторону создавая на лобовом стекле авангардный рисунок подозрительно смахивающий на паутину. Петр приземлился на выложенную брусчаткой дорогу. Сломанные ребра копьями воткнулись в грудь, безжалостно, подобно полевому хирургу оперирующему без анестезии, на самом деле спасая ему жизнь.

     "А вот и тот самый закат, насладиться которым предстоит каждому живущему на земле, – словно в бреду размышлял Петя, – Кому-то позже, кому-то раньше".

     И хоть нелицеприятная статистика гласит что десять из десяти человек умирает, Пете все же очень не хотелось покидать этот полный страданий, но до боли привычный мир. Не справедливый мир, как бы в насмешку за его увечье окрестивший его этим гнусным прозвищем-клише: Креветка. Прозвище которое приросло к нему как панцирь.

     Но Это не было концом для Петра. Маленький механизм, помещенный в его тело вышел из строя. Механизм заставляющий его сердце биться все быстрей, приближая неотвратимый конец, был сломан.

     От болевого шока он потерял сознание. Но где-то в самых глубоких недрах своей зачерствелой души он почувствовал Чье-то нежное прикосновение, приносящее успокоение. На лице Пети читалось полное умиротворение. Словно панцирь, годами своей тяжестью пригибавший его к земле, наконец-то треснул.

 Как скорлупа.

 ***

             Несмотря на особую специфику данного учреждения воздух в помещении был на удивление свежим. Совсем недавно здесь произвели капитальный ремонт и установили современную систему кондиционирования. Картину дополняли полная стерильность и чистота, которым позавидовала бы самая придирчивая домохозяйка.

             Шел десятый год работы Аркадия в данном учреждении. Он не стыдился своего занятия и при возможности любил попугать своих приятелей подробным описанием своих рабочих будней. Аркадий работал в "Месте Окончательной Регистрации Граждан", то есть в морге. Последние несколько лет он занимался исключительно судебно-медицинской экспертизой, и не переставал удивляться изобретательности отдельных граждан в их изощренности способов нанесений смертельных увечий. Так как народ у нас бывает излишне импульсивным и эмоциональным, то зачастую орудием убийства может стать какой-либо предмет бытового обихода. Хотя нередко Аркадию попадались жертвы преднамеренных убийств с пулевыми отверстиями или профессионально нанесенными колющими ранами.

             Случай над которым он работал в данный момент был более загадочным. Так как имелись подозрения на проблемы с сердцем, Аркадий начал вскрытие с грудной клетки пациента. Аутопсию приходилось проводить вслепую, так как у Аркадия даже не было медицинской карты умершего. Аркадию были известны только его возраст и имя.

             Словно ребенок, получивший