С улицы снова донесся протяжный, монотонный, будто нервы вытягивающий вой.
Вскочив на ноги, Денис метнулся к крошечному оконцу. На улице было так темно, что даже дуба, стоящего в трех шагах от дома, видно не было.
И вдруг – стук! – о стекло разбился снежок!
Стекла в окнах заимки стояли такие, что и пуля не прошибет. Но Денис все равно инстинктивно назад дернулся.
– Что такое? – оторвавшись от книги, удивленно посмотрела на него Елена.
Денис пальцем указал на окно.
– Кто-то снежок кинул!
Елена удивленно приподняла левую бровь.
– Показалось, – не отрываясь от игры, уверенно заявил Вадим.
– Да я точно видел!
– Может, просто ветер. – Елена подняла книгу, собираясь вновь углубиться в чтение.
– Или птица в окно ударилась, – предположил Вадим.
– Это был снежок! – стоял на своем Денис.
– Ну, значит, детишки соседские шалят, – сказал Вадим и заговорщицки подмигнул своим детям.
Денис снова прильнул к темному оконцу, надеясь увидеть снежную лепешку, оставленную на стекле снежком.
И тут снова – стук! – еще один снежок врезался стекло.
– Видели? – отпрыгнув от окна, воскликнул Денис.
Да так громко, что даже Петр из кухни выглянул.
– Что у вас тут?
– В Дениса кто-то снежки кидает, – объяснил Вадим.
Петр улыбнулся и, не зная, что сказать, поскреб ногтями заросшую густой щетиной щеку. После того как стало ясно, что просидеть в заимке придется долго, Петр начал отпускать бороду.
Катя с Артемом захихикали, прикрывая ладошками рты.
Чтобы над ним еще и дети потешались – такого Денис стерпеть не мог.
Он кинулся в угол, где к стене была прибита планка с несколькими металлическими крючками, на которые они вешали верхнюю одежду. Сорвав с крючка куртку, Денис сунул руки в рукава, намотал на шею длинный красный шарф и натянул на голову кепку с оторочкой из искусственного меха.
– Ты куда? – окликнул его Вадим.
– Гляну, кто там снежки в окно кидает, – не оборачиваясь, ответил Денис.
Открыв пристенный шкаф, он достал из него охотничью двухстволку-вертикалку – единственное оружие, имевшееся в доме. Переломив ружье, он взял два патрона с картечью и воткнул их в стволы.
– Ружье-то тебе зачем? – уже с некоторой тревогой спросил Вадим.
– На всякий случай. – Денис закрыл ружье.
– Не валяй дурака… – начал было Вадим.
– А если там волки? – перебил Денис.
Вадим озадаченно прикусил губу – он тоже слышал вой за окном.
– Тогда нужно двоим выйти, – сказала Елена. – Хотя, если по большому счету, так и одному выходить не стоит. Волки в дом не заберутся.
– И волки не умеют лепить снежки, – ответил Денис. – Сиди! – махнул он рукой поднявшемуся было на ноги Вадиму. – Сам управлюсь.
– Ты стрелять-то хоть умеешь? – спросил Вадим, которому и самому вовсе не хотелось выходить из теплого дома на мороз.
– Дело нехитрое, – ушел от прямого ответа Денис.
И взялся за ручку двери.
– Фонарь не забудь, – напомнила Елена.
И то верно, подумал Денис, на улице тьма-тьмущая. А в окнах стекла с односторонней светопроводимостью, снаружи они кажутся темными. Он перехватил ружье правой рукой, а левой взял с полки большой фонарь с ручкой. Щелкнув кнопкой и убедившись, что фонарь горит, Денис толкнул дверь и вышел в сени.
В сенях было темно. Выдыхаемый воздух тут же превращался в облачко пара. Посветив по сторонам, просто так, чтобы привыкнуть к темноте, Денис сделал шаг и оказался возле уличной двери. Дверь была оборудована сложной системой из пяти замков. Но, находясь в доме, беглецы пользовались только широким, тяжелым засовом, справедливо полагая, что этого вполне достаточно для того, чтобы чужие, объявись они вдруг рядом, не проникли в дом.
Денис положил ружье на плечо, отодвинул засов и сразу нараспашку открыл дверь.
В лицо пахнуло морозной свежестью.
Денис посветил фонарем на небольшое, покосившееся крыльцо в три ступеньки. Крыльцо было занесено снегом так, что вместо ступеней виднелись только три невысокие горбинки, похожие на застывшие волны, сползающие с песчаной дюны. Вот только в отличие от песка, снег мерцал в луче скользящего по нему света, подобно алмазной пыли. Или – россыпи звезд, что сияли над головой.
Ночь была на удивление тихая и потрясающе звездная. Лицо Дениса не ощущало касания даже легкого ветерка. Лишь только мороз пощипывал кожу. Казалось, воздух застыл. А вместе с ним замерло, а может, и навсегда остановилось само время. Луны на небе не было, но и без нее небесный свод казался похожим на купол планетария.
Денис посветил фонарем по сторонам от крыльца. На ровном, белом снегу не было никаких следов. Что и говорить, главное преимущество зимы перед другими временами года заключается в том, что зимой нельзя никуда прокрасться, не оставив следов.
Да, но кто же тогда кидал снег в стекло? И звериный вой слышался как будто под самым окном?
– Эй, – негромко позвал неизвестно кого Денис.
Голос его будто рассыпался в морозной тишине. Превратился в сверкающую снежную пыль и лег поверх снежного покрова.
– Эй, кто здесь? – крикнул Денис. – Что тебе надо? – Он положил палец на курок. – У меня заряженное ружье!
Снова никакого ответа.
Может быть, и правда, никого здесь не было? В окно ударилась птица? А вой казался близким потому, что звуки скользили по морозному воздуху, словно по льду?
Осторожно, боясь оступиться и упасть, Денис спустился по ступеням, отошел на три шага от крыльца и снова глянул по сторонам.
Он не успел ничего понять, когда огромная, тяжелая, темная масса налетела на него слева, сбила с ног, повалила в снег и всей тяжестью навалилась сверху. Ружье выскользнуло из руки и отлетело в сторону. Фонарь провалился в снег. Денис хотел закричать, позвать на помощь, но у него перехватило дыхание. А в следующую секунду он почувствовал страшную боль от того, что напавшая на него тварь принялась рвать зубами шею.
– Федор! Фу!.. Кому говорят, Федор! Оставь его!
По глазам Дениса резанул узкий, кажущийся ослепительно-ярким луч света. Чудовище, кусавшее его за шею, вскинуло голову, и Денис с ужасом увидел человеческое лицо. Вернее, его можно было бы принять за человеческое, если бы с него вдруг исчезло выражение звериной ярости. И если бы из-за губ, перемазанных кровью, не высовывались длинные, как у хищника, оскаленные клыки.
– Ко мне, Федор! – скомандовал человек в черном бушлате и в черной лыжной шапке-шлеме.
В левой руке он держал крошечный фонарик, правой придерживал короткоствольный автомат.
Чудовище утробно зарычало. И вдруг хрипло, но вполне отчетливо произнесло:
– Жрать хочу, Охотник…
И вновь вцепилось в шею несчастного Дениса, у которого в голове все окончательно перевернулось, и теперь он не понимал ни где