Дверь каморки Гедды оказалась незапертой, и он вылетел прямо к столу, задыхаясь и наводя дуло пистолета на кровать. Кровать расплывалась перед глазами.
Получайте то, что вам причитается!
Выстрелить он не успел.
– Роберт!
Он резко обернулся, чуть не потеряв равновесие, – и пистолет со стуком упал на пол. Гедда стояла у стены, бледная и неподвижная, и пальцы ее теребили страницы книги.
– Ага, он уже смылся… – горько и зло сказал Роберт.
Гедда, казалось, не слышала его. Она стояла перед ним, невысокая девчонка с белым застывшим лицом в обрамлении каштановых волос, смотрела на него и молчала.
Молчание затягивалось, давило на плечи, сжимало горло. Роберту вдруг стало очень плохо. Что-то заныло внутри, там, где раньше располагали душу, хотя потом оказалось, что нет у людей никакой души. Ему стало так плохо, что он почти протрезвел.
– Если бы я сейчас спала… – в зеленых глазах Гедды что-то дрогнуло. – Ты мог убить меня.
– Послушай!..
– Ты мог убить меня, – тем же бесцветным голосом повторила Гедда. – Хотя я ни в чем не виновата. И не тебе судить…
Роберт, зажмурившись, шагнул к ней, и в голове зазвенело от хлесткой пощечины.
– Убирайся! – спокойно сказала Гедда.
Он пошатнулся и молча пошел к двери.
– О, да ты пьян! – голос Гедды слегка оттаял и зазвучал насмешливо. – Поздравляю с совершеннолетием! Ты на верном пути. И забери оружие, Отелло!
Она ногой подтолкнула пистолет к двери, но Роберт вышел, не обернувшись.
Он не соображал, куда и зачем идет, да и все равно ему было, куда идти. Главное – подальше от Гедды. Навсегда подальше от Гедды. В ушах стоял ровный негромкий гул, а пол ускользал из-под ног, словно он пробирался по льдинам в половодье.
Впрочем, льдины в половодье – это только в кино.
…Он ходил по коридорам бесконечно долго, не думая ни о чем. Когда он услышал за спиной звук шагов, ему было на все наплевать. Его схватили за рукав, и откуда-то снизу раздался дребезжащий голос Ричарда Леннокса:
– Постой, Роберт!
– Отстань! – вяло отмахнулся Роберт, но Леннокс продолжал держать его за рукав, и Роберт остановился.
– Послушай меня… Я же к тебе хорошо… Так ведь? – как обычно, ронял Леннокс обрывки фраз. Комбинезон висел на нем мешком.
Это было правдой, и Роберт неохотно кивнул.
Маленький, весь какой-то сморщенный наркоман Леннокс иногда заходил в его каморку, когда ненадолго возвращался к реальности из мира своих наркотических грез. Они болтали о разных пустяках, но чаще всего Леннокс рассказывал ему о Земле, о своем родном городе где-то в Иллинойсе, городе, который он видел в последний раз семилетним мальчишкой.
Заурядная была история. Мать Ричарда отравилась, когда поняла, что мужу не бывать уже одним из владельцев «Стил корпорэйшен», а отец еще несколько месяцев участвовал в организации мятежей против нового режима и наконец, после неудавшейся попытки государственного переворота, бежал сюда, в Пояс астероидов, захватив с собой Ричарда. Все, как у других. С той, может быть, разницей, что отец Леннокса дольше других не хотел верить, что все потеряно и неустанно строил планы интервенции. Он так и умер с надеждой, что вернутся когда-нибудь старые времена.
– Остерегайся Жоржа! – продребезжал Ричард Леннокс, отводя глаза в сторону. – Он уверен, что это ты пальнул по его двери… Грозится свернуть шею. Тедди Хэмер слышал, как ты кричал. Пришел в бар, сказал Жоржу… Учти, – Леннокс слабо сдавил руку Роберта, – Жорж пьян… Пошел тебя разыскивать…
Роберт хлопнул себя по карману и вспомнил, что пистолет остался у Гедды.
– Передай Скотине, – храбро выпятив грудь, сказал он, – что если сунется ко мне – получит сполна! И вообще… Спасибо за совет и оставь меня в покое!
Роберт высвободил руку и, не оборачиваясь, пошел по коридору. Леннокс печально посмотрел вслед, и его маленькое личико сморщилось еще больше. Он хрустнул длинными пальцами и пробормотал:
– В конце концов… Мне-то не все ли равно?
«Да, день рождения начался очень даже весело, – размышлял Роберт, шагая неизвестно куда. – Скучать почти не приходится… Врешь, Скотина, убивать ты меня не собираешься! – Роберт с ненавистью стиснул зубы и свернул в узкий боковой проход. – Это тебе не выгодно. Отчаянные парни нам очень нужны – не так ли? А их все меньше и меньше. Избить, запугать, подчинить – вот твоя цель! Что ж, попробуй, да смотри не поломай зубы. Даже если с Геддой у тебя ничего не было, а я уверен, что не было – и тут я сам оказался скотиной, – если даже ты не дотрагивался до нее своими грязными пальцами и все твои рассказы просто вранье – все равно я тебя ненавижу, потому что ты падаль, был падалью, падалью и помрешь. Потому что ты не человек, а именно скотина… А теперь все к черту – и спать! Забиться в тайный закуток – и отдышаться…»
Он свернул в еще один, совсем узенький коридор, протиснулся между обжигающе ледяными колоннами энергоприемников, подошел к едва заметной в темноте куче разного мягкого хлама, который он натаскал отовсюду в это укромное местечко, рухнул лицом вниз и закрыл глаза.
И тут же перед ним возникло лицо Гедды, бледное лицо, не испуганное, а чуть удивленное, застывшая маска с изумрудами на месте глаз. И в ушах вновь зазвучал ее голос: «Убирайся!..» Он вдруг почти отчетливо осознал, что Гедда совсем не испугалась, словно ей было все равно.
– Прости меня, Гедда! – сказал Роберт непослушными губами.
И сдался, не в силах справиться с туманной каруселью, которую кто-то когда-то с бешеной скоростью закрутил в голове.
2
– …Повторяю: панихида начнется через пятнадцать минут в Круглом зале.
– Мне-то что! – пробормотал Роберт и окончательно проснулся.
«О-о, боже мой! – мысленно простонал он, осторожно покачав головой. – Боже мой!..»
Во рту было сухо и противно, голова еще не прояснилась, к горлу подкатывала тошнота. Он не сразу понял, где находится, и лежал, прислушиваясь к легкому гулу энергоприемников. Ужасно хотелось пить, и он пожалел, что голос вытащил его из прекрасного сна, где можно было взахлеб глотать холодную вкусную воду, фонтаном бьющую прямо посреди коридора.
Он вспомнил о Гедде, и ему стало еще хуже. Он тряхнул головой, поморщится от боли и приказал себе не думать о Гедде.
Что там бормотало радио? А, через четверть часа все желающие смогут проводить в последний скорбный путь старика Питерса. Конечно же, не обойдется без надгробных воплей женщин, скупых слез мужчин, и у гроба усопшего будет стоять траурный караул. Наконец-то этот старец отходился по коридорам и обрел желанный покой. А приглашал, естественно, Джордж О’Рэйли, такая же старая развалина, все еще не переставший играть в организацию, а может быть, и на самом деле убежденный, что мы едины и способны дать бой землянам.
Земляне… А мы кто? Горстка изгнанников, бросивших