Показательная бойня в Бискайском заливе, когда были уничтожены патрульные корабли французской береговой охраны, была только началом. Марокканцы захватили все побережье и продвигались на север. Силы коалиции НАТО сдерживали их, однако много сил у военных отнимала чудовищная война на Ближнем Востоке, где Израиль вновь схлестнулся с арабами. Вновь закрутился маховик войны на Кавказе, где сцепились между собой армяне, азербайджанцы, грузины, осетины, абхазы, русские, бушевал мятеж в турецком Курдистане. Полыхал и Восток – две Кореи выясняли в жесточайших боях разницу между свободной и тоталитарной экономикой, Китай конфликтовал с Японией, Индия и Пакистан уже обменялись ядерными ударами и перешли к тяжелым позиционным боям. Социальные протесты сотрясали Америку, южные штаты требовали автономии, Россия развернула войска в Прибалтике.
А в довершение всего Европу разрывали чудовищные акты неизвестной до недавнего времени террористической организации «Знамя пророка» – диверсии на атомных станциях в Шишоне, Беллевиле, Трикасине, Фламанвилле, взрывы на улицах Парижа, Лиона, Марселя. Мир лихорадило.
– Кто-то идет? – спросил Бьорн.
– Кто-то пришел, – Людвиг встал. На запястье в ременной петле закачался боевой молот.
– Ничего не вижу, – признался юноша.
– И я тоже, – силач вглядывался в лес. – Если бы ты владел ясным взором так, как владеют им люди Магуса, ты бы почувствовал. Звери испуганы. Я не Ловец, но слышу запах их страха. Я слышу, как дрожат деревья. И еще я слышу шаги.
– Сколько ты можешь сражаться без платы? – озаботился Бьорн. Людвиг успел немало рассказать ему о людях Договора, и Бьорну совсем не хотелось в разгар драки остаться одному с парализованным Стражем на руках.
По правде сказать, он вообще не хотел драться. Но позади Дженни, она спит под деревом, и пока она не проснулась, они не могут сойти с этого места. Так велел Смор – найти ее и помогать.
Людвиг Ланге изумился:
– То, что ты меня вытащил из какой-то речки, не значит, что я дряхлый старик. Ты выдохнешься раньше, чем я даже вспотею.
– Господин Ланге, меня не интересует, когда вы вспотеете, – сказал Бьорн, открывая сумку с Древним льдом. – Я просто хочу знать, какой у нас лимит времени, прежде чем…
Шорох в лесу, мгновенный, словно след ветра – но это не ветер. Облетает листва, срезанная невидимым лезвием.
– Что это? – Бьорн с трудом поднял голову, придавленный тяжелой рукой Людвига.
– Алмазная нить. Слышишь звон?
Бьорн прислушался. Вдалеке чирикали какие-то зяблики, шелестела листва над головой и… где-то над ними, очень тонко, плыл едва различимый звук.
– Слышу. Только не знаю, где он. Это кто?
– Темники, – Людвиг подобрался, подтянул колени и вогнал молот в землю, подняв облако пыли. – Ловчие машины Дикой Гильдии, очевидно.
– Это еще зачем… Апхчи!
– Затрудняет обзор противнику. К дубу! – Бьорн не успел прочихаться, как Людвиг мощным толчком отправил его к дереву.
Юноша расстегнул сумку.
Древний лед расцвел в руке фиолетовым цветком, мир потерял все цвета, кроме оттенков синего, красного и серого, окружающее преобразилось, словно разом совместилось несколько отражений разных граней зеркала. Одна грань высвечивала то, что видели прежние, человеческие глаза Бьорна, – поляну, Людвига, стену леса, облако пыли, белое тело дуба за спиной. Грань вторая отобразила пламя жизни всех живых существ вокруг, и Бьорн наконец разглядел нападавших.
Четыре прозрачные фигуры – четырехрукие, уродливые легкими карандашными штрихами набросан их холодный механический облик в обычном мире – пройдешь мимо и не заметишь, но в каждой ворочается пламя искаженной жизни. Не просто механизмы – плод противоестественной алхимической связи живого и неживого. Ловчие машины Дикой Гильдии.
Древний лед разворачивал веер отражений, Бьорн сбивался со счета и их смысла уже не понимал. Что значат тонкие нити сотен оттенков серого, вьющиеся над каждым из живых существ, отчего белый дуб за его спиной пылает как солнце, и отчего Дженни, спящая в корнях, окружена тысячью своих призрачных отражений?
Смор неохотно учил Древнему льду.
«Хочу, чтобы ты остался человеком, – говорил он. – Каждый зверь должен быть своей породы. Я и так слишком много тебе дал».
Сейчас бы это знание пригодилось.
Ловчая с тихим стрекотом втянула алмазную нить в брюхо. Существа быстрыми прыжками окружали Стража.
– Я таких еще не встречал, – сказал Ланге с удивлением. – Их почти не видно. Какой прогресс…
– Потрясающе, – согласился Бьорн. – Возьмем у них интервью?
Людвиг хмыкнул:
– Охраняй Дженни. Я договорюсь о беседе.
Один Страж Магуса против четырех тварей?
Бьорн подумал и решил предоставить дело профессионалу. До сих пор он не использовал Древний лед в настоящем бою. Людвиг пошел навстречу ловчим, опустив молот.
Нить выплеснулась из брюха ближайшей твари, покатилась прозрачной волной… и Бьорн не понял, что случилось. Она неизбежно должна была перерубить Стража надвое, но лишь распорола воздух, состригла траву под корень там, где только стоял Ланге. А он сместился на несколько метров вперед. Потом еще и еще. Нити раздраженно выли, пронизывали пространство, а Страж скачками продвигался вперед, как конь на шахматном поле, все ближе и ближе, пока не подобрался к трем ловчим совсем близко.
Они застрекотали, обретая зримый облик, нависли над ним, ударили разом! Нити расчертили воздух, замкнули Стража в ловушку, но внутри смертельного треугольника его уже не было, и нити рванулись дальше, распарывая на молекулы броню хозяев.
Две машины осели, остановились и медленно стали рассыпаться на куски. Нити жужжали, рывками втягивались в нутро, но не могли освободиться из останков.
Людвиг обогнул нить последней ловчей, с размаху вогнал молот в область, где предполагалась голова создания.
Оттолкнул тушу. Та упала на землю. Потом, взрывая землю руками. Ланге обернулся, ища глазами Бьорна…
– Сзади!
Холод ожег спину, страшное предчувствие швырнуло Бьорна на землю, нить прошла над головой.
Юноша вскочил. С ушей осыпались волосы, макушку приятно холодило.
Последняя ловчая скакнула к нему. Она сумела подобраться к цели, она нашла образ, который запечатлел в памяти хозяина, она послала сигнал.
Нить выплеснулась, потянулась к живому теплу человека, вставшего на пути.
Древний лед запылал в ладони, и Бьорну наконец стало жарко.
Стоп-кадр.
Мир замер, как тигр, пойманный фотографом в момент прыжка. Мир был прекрасен, он сверкал синим и фиолетовым.
Бьорн протянул руку – ладонь сверкала фиолетовой тьмой, стукнул ногтем по алмазной нити, застывшей напротив лица, и та тягуче рассыпалась на тысячи блесток. Подошел к ловчей – он едва дотягивал до груди чудовища, – приложил ладонь к выпуклой броневой пластине, и та пошла изморозью, все шире и шире, пока не заковала всю машину в тончайшую блестящую пленку.
Затем опустил Древний лед в сумку и разжал пальцы.
Конец стоп-кадра.
Мир прыгнул.
… Ловчая вздрогнула, потянулась к нему четырьмя руками, увенчанными прозрачными шипами, и рассыпалась горой сверкающих осколков.
Людвиг оказался рядом прежде, чем Бьорн успел моргнуть.
– Как ты это сделал? – хором спросили они друг друга.
– Это легкий шаг, – сказал Людвиг. – Обычно его используют для перемещения на большие расстояния,