— Там во дворе ждет женщина, которая три года назад привезла тебя сюда. Она очень слаба, говорит, что скоро умрет и хочет прежде повидать тебя. С ней двое мужчин и девушка. Мы с матушкой искали тебя, но…
— Няня! — Селина сорвалась с места и бросилась к двери. — Это моя няня!
— Остановись! — сестра Анна преградила ей путь. — Откуда ты знаешь, что это твоя няня? Почему ты так решила, ведь тогда она назвалась твоей бабушкой! Отвечай же!
— Мне нет дела до вас и ваших вопросов! Вы не остановите меня. Прочь с дороги! — оттолкнув настоятельницу, Селина выбежала из комнаты. Сестра Грета, никак не ожидавшая такого поворота событий, поспешила за ней. Сестра Анна последовала было ее примеру, но мадам Адель схватила ее за руку.
— Бесполезно пытаться помешать ей, — спокойно сказала она. — Матушка, ее решимости может позавидовать любой мужчина. Я не сомневаюсь — она добьется всего, что захочет. Но вы затрудняете ее путь к намеченной цели. Прошу вас, проявите милосердие, позвольте Селине самой решать свою судьбу.
Если сестра Анна и была ошарашена словами мадам Адель, то никак не показала этого.
— Селине нечего рассчитывать на мое милосердие, — отрезала она. — И я не желаю, чтобы вы защищали ее. Мадам, монастырь святой Катарины никогда не участвовал ни в каких светских или политических интригах, но для вас я сделала исключение, хотя вы и замешаны во многих. Вы получили приют в этом монастыре, так извольте уважать его правила.
— Вы хотите сказать, ваши правила? — мадам Адель сделала ударение на слове «ваши».
Сестра Анна не ответила и направилась к двери, но на пороге обернулась и произнесла наигранно спокойным голосом, в котором слышалась едва различимая угроза.
— Мы еще поговорим об этом, когда я вернусь.
Дверь за нею захлопнулась, и мадам Адель уставилась в окно. Что теперь будет? Раскроет ли сестра Анна ее тайну? Не подписала ли неосторожными словами свой смертный приговор?
ГЛАВА 3
Селина выбежала из монастыря и очутилась на просторном дворе. Большую его часть занимали хозяйственные постройки и конюшня, справа виднелась калитка в сад. Вдоль наружной стены расположились несколько крытых повозок: на них сестры ездили в город за продуктами и прочими необходимыми товарами, которые невозможно было произвести в монастыре. Пробежав взглядом по этим повозкам, Селина заметила еще одну, незнакомую, у самых ворот монастыря. Не раздумывая, Селина устремилась к ней.
Около повозки стояли двое молодых мужчин в опрятных куртках и высоких сапогах. Заметив девушку, они пооткрывали рты, а затем широко улыбнулись.
— Мадемуазель Селина! Мы счастливы вас видеть. Вы стали настоящей красавицей!
При звуке своего имени, произнесенного незнакомцами, девушка остановилась как вкопанная, глаза ее округлились, но, вглядевшись повнимательнее в лица мужчин, она сбросила с себя оцепенение и радостно улыбнулась в ответ.
— Лоран! Бернар! О Господи, не может быть! — Селина не знала, что обрадовало ее больше — встреча со старыми друзьями, а она всегда считала их друзьями, независимо от их статуса, или то, что она наконец-то все вспомнила. Теперь в ее памяти восстановились события тех неполных четырнадцати лет, проведенных в кругу любящей семьи. Боже, как счастлива она была тогда! И как тяжело сознавать, что это время никогда не вернется. Сможет ли она снова радоваться жизни? «Я смогу, и обязательно буду счастлива, но прежде должна отомстить».
Выбросив из головы так некстати появившиеся мысли, девушка встряхнула длинными локонами и бросилась навстречу друзьям. Те раскрыли объятия, совсем позабыв о том, как должны встречать хозяйку дворецкий и конюх. Но их опередила стройная девичья фигурка, выпрыгнувшая из повозки. Лили!
— Мадемуазель Селина! — девушки порывисто обнялись и поцеловались. Слезы радости катились по щекам, и Лили вытирала их рукавом темно-синего шерстяного платья у себя, а заодно и у Селины, как часто делала это раньше, когда маленькая госпожа падала и расшибала себе нос. — Слава Богу, мы снова вместе! Теперь уже не расстанемся, никогда!
— Лили, мне вас всех очень не хватало! Знаешь, теперь я готова слушать твою болтовню все дни напролет, и слова не скажу!
— Мадемуазель, это слишком большая жертва, — Бернар шутливо обнял Лили за плечи. — Уверен, вы еще передумаете.
— Госпожа, он снова нападает на меня! — и, повернувшись к нему, добавила с ноткой превосходства, — снова не получишь пирогов на завтрак!
Бернар печально вздохнул.
— Суждено мне, видимо, всю жизнь страдать за правду. Мадемуазель Селина, если бы вы знали, скольких пирогов я уже лишился!
Селина прыснула в кулачок.
— Зная вас обоих, не сомневаюсь, что многих.
— Мадемуазель, — вмешался Лоран, — прошу прощения, что прерываю вас, но вы должны поторопиться.
Селина удивленно взглянула на него.
— Поторопиться? Но куда?
Лица Лили и Бернара мгновенно стали серьезными. Бывшая горничная осторожно взяла девушку за руку и, ничего не говоря, подвела к повозке; она была крыта плотной тканью и устлана внутри соломой, поверх которой кто-то заботливо расстелил шерстяные одеяла из некрашеной пряжи. Среди одеял, в полутьме, Селина разглядела худенькое тело старой женщины. Приблизившись, девушка увидела ее лицо, испещренное глубокими морщинами и покрытое темным, въевшимся в кожу загаром. Несмотря на то, что последние три года оставили на лице женщины свой неизгладимый след, Селина сразу же узнала ее.
— Няня Элоиза! — у девушки на глаза навернулись слезы отчаяния при виде полной неподвижности и беспомощности близкого человека. — Милая моя старушка, ну что же ты?!
Элоиза медленно приоткрыла глаза. Увидев склоненное над ней встревоженное лицо своей любимицы, она тихо произнесла:
— Девочка моя… моя дорогая девочка… как хорошо, что Господь позволил мне увидеть тебя перед смертью… Я должна очень многое сказать тебе…
— Няня, ну что ты такое говоришь? Ты не умрешь, я не дам тебе умереть, я не хочу этого!
Элоиза сделала попытку улыбнуться.
— Господь призывает меня к себе. Я и так уже слишком долго прожила на этом свете, пора… Но прежде я должна многое рассказать тебе, очень многое…
Селина с нежностью погладила сухую морщинистую щеку.
— Няня, ты не…
— Подожди, девочка моя… Ты уже все помнишь, да? А мне говорили, что ты все, все забыла…
Девушка осторожно присела на краешек повозки.
— Тебе сказали правду, няня. Память вернулась только сегодня, и об этом почти никто не знает. Ну зачем ты оставила меня здесь?
Лицо Элоизы исказила гримаса боли.
— Я до сих пор корю себя, но все же, думаю, это было правильное решение. Жизнь в доме собственных слуг не пошла бы тебе на пользу.
— Ты считаешь, что жизнь в обществе монахинь и сестры Анны лучше, чем с… — Селина на мгновение коснулась висков кончиками пальцев. — Подожди, няня, что ты такое говоришь! Почему бы я жила