Не то чтобы он любил чай — изрядная, по чести сказать, гадость! — но общество «его дам» доставляло истинное удовольствие. И, право, он искренне хотел успеть вернуться к ужину и позволить себе забыть на время о делах. Слушать мягкий, слегка насмешливый голос Гелли, рассказывающей об очередном светском визите, отвечать на вопросы Джегейль и не думать о том, что война, по сути, уже началась. Но позволить себе тихий семейный вечер он сейчас никак не мог. В столице действуют вражеские агенты — Тайная Канцелярия вкупе с королевской полицией не успевают изобличать и вылавливать! — на верфях не хватает канатов, парусины и пушек, потому что кто-то запугивает поставщиков и перехватывает заказы, с армейскими поставками тоже не все ладно, маги делают вид, что они выше мирской суеты… Какие уж тут семейные ужины!
А новый год они отпразднуют весной. Джегейль еще не видела ни одного Весеннего перелома, не танцевала вокруг костров под яркими весенними звездами, не ела горячее мясо, пожаренное здесь же, на едва прогоревших углях, запивая его не вином, а выдержанным кисло-сладким сидром. Не слышала, как летит к небесам слаженная, наполненная древней волшбой песнь обновления, как подхватывают ее вслед за магами простые люди, и кажется, что поет сама ночь. Она не знает, как сладко засыпать утром после этой ночи — с рассветом, а то и позже, когда тело истомлено не усталостью, а влившейся в него живительной силой.
Это, конечно, не тихий семейный праздник, но ей должно понравиться.
ГЛАВА 2, в которой граф фор Циррент получает крайне тревожные известия
После череды покушений, окончившейся крайне наглым нападением на дом начальника Тайной Канцелярии, в столице установилась опасливая тишина. Для непосвященных жизнь шла как обычно: балы и приемы, загородные пикники с игрой в снежки и чаепития под сплетни в салонах, объявления о помолвках и браках. В газеты не просочилось ни единого лишнего слова, и, прочитав сообщение о помолвке адмирала Оннара фор Гронтеша и виконтессы Эбигейль фор Циррент, никто не заподозрил бы, что тихий семейный праздник едва не превратился в кровавое побоище.
Но слухи расползались, и часть тех слухов запустили по прямому указанию начальника Тайной Канцелярии. Всей столице глаза не завяжешь, слугам, возчикам, низшим чинам полиции рты не заткнешь — даже зная, что дело секретное, какую-нибудь ерунду да сболтнут. Поэтому граф фор Циррент и не пытался делать вид, что ничего не произошло. Его кузина и племянница охотно рассказывали замирающим от ужаса, восторга и любопытства приятельницам «об этом кошмаре» — в подправленной, разумеется, версии. Всячески превознося роль принца Ларка и адмирала в спасении беспомощных женщин и красочно расписывая собственный шок от вида ужасающе изрубленных трупов: заславший убийц враг не должен был узнать, что «трупы» уже вовсю дают показания, а их амулеты изучаются верными короне магами.
И с амулетами, и с пленными дело было нечисто. Спасибо, Тил Бретишен заметил у захваченных живыми убийц сильнейшие ментальные блоки — пришлось подключать к первому допросу лично его величество, зато уж после его вмешательства ничто не мешало пленным вовсю «чирикать», вываливая информацию сплошным неиссякаемым потоком. О магистре, который проводил над ними ритуал, и о самом ритуале — сути они, конечно, не знали, но детали запомнили прекрасно. О заброшенном поместье в горах, где готовятся такие же отряды невидимок, учатся действовать слаженно, не выдавать себя даже движением воздуха, проникать сквозь любые защитные чары и любую охрану. О магах, запертых в том же поместье, накладывающих чары и заряжающих амулеты почти беспрерывно, с перерывами на еду и сон, до полного истощения.
Одного лишь сказать не могли — хотя бы примерного расположения того поместья. Ни усиленный допрос, ни вмешательство его величества, еще раз просмотревшего воспоминания пленных, никаких конкретных ориентиров не дали. После выполнения задания отряд ждали на промежуточной базе, и даже дорога к ней была вложена в головы лазутчиков каким-то хитрым шифром — подсказки, куда идти, должны были всплывать по мере надобности, а до того — даже самый искусный менталист ничего не прочтет.
Тил, с полного одобрения Фенно-Дераля возглавивший очень небольшую и строго секретную комиссию по изучению добытой информации, ходил с нехорошо горящими глазами и забывал о еде и отдыхе. И кто бы мог подумать, что трусливый до полной ничтожности ученичок покойного Страунгера так разительно меняется, когда ему ничто не угрожает, а рядом происходит нечто интересное?! У Тила оказался верный глаз, замечающий мельчайшие факты, и цепкий ум, склонный к анализу, и начальник королевской полиции всерьез называл его своим самым ценным приобретением за последние несколько лет.
— Гениальный маг работал, — восторгался Тил. — Верите ли, господа, я потому лишь так долго не мог распутать плетение на этих амулетах, что и мысли не возникало о подобного рода узлах! Изящно и парадоксально: первичная напитка, как и принято, от источника, но затем проводится ритуал привязки к хозяину, и тот становится каналом подпитки. Причем сам он может вовсе не быть магом! Не воспринимает магическую энергию сам, но собирает ее извне и проводит к амулету.
— Это возможно? — быстро уточнил граф фор Циррент, вспомнив адмиральского повара: тот мог бы наделать амулетов хоть на всю королевскую армию, если бы не вкладывал в их зарядку собственные силы.
— Выходит, да, — Тил развел руками. — Но кто бы мог подумать! Мне встречались упоминания о магах, которые могли собирать и преобразовывать внешнюю энергию — то есть, я имею в виду, не концентрированную в источнике, а неощутимо разлитую вокруг нас. Но то маги! Притом все они были весьма сильны и искусны. А здесь… — он восторженно помотал лохматой головой. — Эти чары напоминают корни дерева: пронизывают пространство вокруг человека, собирая мельчайшие капли и проводя их через ствол к листьям.
— То есть сам человек — ствол, а амулеты — листья.
— Именно, господин граф, именно! Это, не побоюсь сказать, переворот в магической науке. Особенно теперь, когда источники…
Он замолчал, махнув рукой, но здесь и не требовалось пояснений. Источники оскудевают, и вызвавший такое недовольство ограничительный эдикт — всего лишь попытка растянуть агонию. Так же, как объявление всех источников собственностью короны в Тириссе, так же, как войны за богатые магией колонии. А в Одаре, получается, нашли альтернативный путь.
— Повторить сможете? — спросил граф. Стоило представить, каково будет сражаться против армии, сплошь увешанной амулетами, представить, каких дел натворят отряды диверсантов-невидимок на флоте и по тылам…
— Признаться, не