– Комиссарова, какого черта? – холодно выговаривает Козловский, осматриваясь по сторонам. Ох, и фамилию мою не забыл. Ну, точно я в его голове. Теперь не отмажется. Так, а Артёмка прям изменился. Где кудри, которые мне сначала нравились, а потом из-за них же я и окрестила козлину пуделем? Где джинсы рваные? Чего он стоит, такой красивый в своей белой рубашке и черных брюках, когда я в обычном халатике и с гнездом из полотенца на голове?

Где справедливость?

Если я ногу вперед выставлю, он упадет от такого зрелища?

Пф-ф-ф. На его фифе одежды меньше, чем на мне сейчас.

Походкой от бедра выдвигаюсь к парочке. Если уж не за красоту, то за остроумие я себе бонусов набью.

– Не ждал, что ли? – обнимаю мистера «Я – столб в дорогом костюме, умею только молча стоять и сверлить всех взглядом», не обращая внимания на его кикимору подружку. – Так я ж письмо тебе отправила. По почте. Не получил?

Как мило он дернулся.

Мне даже показалось, что он готов и меня в ответ обнять, чтобы все ребра пересчитать, но нет. У него, наверное, железная сила воли. Не зря сельдереем питается.

– А ты писать научилась? – От его язвительного тона у меня изжога начинается. – Молодец. С матерью приехала?

– А что? Решил родителей со своей мадам познакомить? Не получится. Здесь только я. Знакомь со мной. Я – Влада. – Трогать чужие руки, которые совсем недавно были под рубашкой Козловского, плохая идея. Вдруг заразит чем-нибудь. Но я – герой. Скрипя зубами, вытягиваю ладонь. – Раздеваться при мне не надо, а вот сказать хоть слово – можно.

– Артём, кто это?

– Ура. Она заговорила, – хлопаю в ладоши, ну и ее обнимаю. Чего уж. Раз и так на дно скатилась. – Я – Влада. Не слушаешь, что ли? Народ, что с вами? Вирус подцепили? Какие-то вы заторможенные. Чай хотите? Правда, не с чем. Все съедобное я уже съела, а что осталось…

– Свет, такси себе закажи, – неожиданно выдает Козловский. – Внизу его подожди.

Судя по всему, сейчас я должна испугаться, что мне придется остаться с ним наедине. Кинуться в ноги фифе, умолять ее не бросать меня с этим человеком. На это же Козловский надеется? Леденец ему, а не Владу, дрожащую от страха.

– Да, Свет, – смотря на Артёма, говорю его подружке. – Сегодня просто не наш с тобой день, чтобы дружбу заводить. Может, завтра вдвоем встретимся? Зачем нам он?

– Я и правда пойду, – смотря на меня как на сумасшедшую, Светка начала отступать. – Тём, позвонишь?

– Ага.

Ой, врет же.

Он ее даже не слушал.

Обманул наивную Светку, а она уши развесила. Довольная упорхнула и дверью не хлопнула.

Что за человек?

Конечно, можно было бы составить ее психологический портрет, это я умею, только вот Козловский сбивает меня с мысли, обходя стороной и двигаясь в мою комнату.

– Повторю свой вопрос: ты как сюда попала?

Ох, а брюки-то как круто на нем сидят. Это он специально развернулся, чтобы я от вида его пятой точки язык свой съела?

Ну, чертяга.

У него почти получилось.

– Так ты об этом не спрашивал, – говорю тоном отличницы, которая напоминает учителю, что он забыл дать задание на дом. – Про черта говорил, про маму. Остальное время молчал.

– Комиссарова, ты не забыла, с кем разговариваешь?

– Нет. Провалами в памяти не страдаю.

Хотелось бы, конечно, не помнить о его существовании, но не получится же. Козлина в душе моей натоптал и всю траву там сожрал.

– Разве я не могу приехать к тебе в гости без приглашения?

– Нет.

Как грубо.

Ну я ж не идиотка, чтобы на такое обижаться.

– А если хорошо подумать?

– Нет.

Вот попугай. Чтоб тебя лисы съели.

– Ты и вещи свои разложить успела? – сокрушается Козловский из спальни. Подумаешь, заняла его полки. Чего так кричать?

– Пока тебя ждала, надо было чем-то себя занять. Не телевизор же смотреть. От него тупеют. В курсе?

– Унеси их отсюда.

Да он же меня убьет, если я скажу, что не собираюсь этого делать. Вон как пыхтит. Стены трясутся. К такому лучше не подходить. Впрочем, идти за ним я и не планировала. Вернулась в ванную и включила фен.

– Что? Козловский, говори громче, тебя не слышно.

Так, а если он сейчас родителям позвонит? Расскажет, что я к нему в квартиру проникла и трусы его в другую комнату перенесла. Хм. Надо что-то делать.

В обморок упасть? Глухой притвориться?

Ну нет. Слишком просто.

Думать долго не пришлось. Фен неожиданно перестал работать, а в зеркале я увидела лицо Козловского, стоящего со шнуром в руках.

Жмот.

И фен ему жалко.

– Вещи собирай. Такси тебе вызову.

«Наивный», – мысленно язык ему показываю, а на деле разворачиваюсь и в глаза черные смотрю.

– Вот так просто возьмешь и выгонишь меня? У тебя вообще сердце есть? А ты не думал, что у меня проблемы? Может, родители из дома выгнали, друзья предали, и мне больше не к кому было пойти. Может, парень беременную бросил. Не надоело быть эгоистом и думать только о себе?

Теперь он должен задуматься, забрать свои слова обратно, извиниться и чай мне принести с ромашкой.

Моему крику сам Станиславский бы поверил.

– Закончила? У тебя есть десять минут на сборы.

Я даже рот открыть не успеваю, как дверь захлопывается. Нет, ну кем он себя возомнил? Да как он смеет мне не верить? Сейчас возьму и из вредности все его шампуни и гели в раковину солью.