Причина, конечно же, была еще и в том, что у Наташи будет ярый последователь — моя дочурка Настя, с которой, собственно, Ната и будет обсуждать все перипетии сюжета, а у мамы появится свободный вечер, вся суть которого будет сведена к тому, чтобы приготовить еду и быть пастырем до ванной и кроватки. Я же с ужасом сглотнула. Моя поклонницей говорящих непарнокопытных хоть и была, но не в такой степени, как Томина. Однако в поле зрении Абрикосика попался мультик про феечек, выглядящих как куклы, и все чаще стали появляться в тетрадках и альбомах девочки с крылышками и длиннющими волосами. Ох, первый звоночек приближающегося кошмара — увидеть такую же комнату, как у Наты, только вместо лошадей крылатые Барби.
— Ты знаешь, дорогая, я тебе доверяю сейчас больше чем себе. Заскочу через полчасика с вкусняшками.
— Иди домой! Сейчас перебаламутишь мне всех — твоя домой начнет проситься. Завтра ждем с тортиком. И ты не забыла? Нам послезавтра в театр! Наконец-то, я посмотрю на Боярскую во плоти!
Я долго рассыпалась Томе в благодарностях, она же прекрасно видела, какая я под конец года становлюсь, и это был очень приятный сюрприз — выспаться!
Забежав в магазин, я затоварилась свежим тортиком на завтра, бутылочкой вина на сегодня, и, решив по полной воспользоваться таким случаем, прикупила еще жуткий кошмар — замороженную пиццу.
Дмитрий, мой бывший муж, который очень любил готовить и считал себя гурманом, что, к сожалению, не отвечало размеру его заработка, на подобные покупки смотрел, закрыв глаза рукой. Я и сама все понимала прекрасно. Но! Гулять так гулять! Да и ждать прибытия курьера с заказом было лень.
Доченька по телефону отвечала односложно. Судя по переливам света в окне комнаты Наты, а квартира подруги располагалась в доме напротив, там вовсю шел просмотр поняш. В итоге в десять вечера я лежала, блаженно раскинувшись на кровати, пожелав Абрикосику и Сливке, как мы их с Томой величали, «Спокойной Ночи» и попивала вино. Хватило меня лишь на полбокала, после чего глаза сами собой закрылись, и мир, радужно переливаясь, закружился и провалился в темноту без сновидений.
Меня заставил проснуться настойчивый писк телефона. Сначала, как и положено, сердце ушло в пятки, я ведь жуткий параноик: мысли сразу бегут лишь в одном направлении: «Что-то случилось! Дома! С Абрикосом!»
Но на экране смартфона высветилась знакомая фамилия. Адвокат, точнее помощник адвоката, точнее один из помощников помощников адвоката. В общем, мальчик на побегушках. Первым порывом было послать полуночника куда подальше. Но дурацкий «рабочий» инстинкт сработал!
— Соня! — ор в трубке вытряс из меня остатки и без того перепуганного сна.
— Даник, ты же в курсе, сколько сейчас времени?! — на всякий случай поинтересуюсь, а то он, может, в Бразилии пьет коктейли, и как бы подзабыл, что у нас тут ночь!
— Сонечка! Софья Аркадьевна! Я знаю! Но вы — мое единственное спасение!
— Эээ!
— Согласие на выезд ребенка!
— В понедельник!
— Сейчас!
— Это не смешно!
— Соня, спасите меня! Я забыл подготовить и вас вызвать! Если вы мне откажете — меня уволят!
— Данил Олегович, вы шутите?
— Нет! Сонечка! На коленях молю! Прошу, заклинаю! Это наш очень крупный клиент. Я у него сейчас личный помощник! Жена с ребенком завтра в девять утра улетают. Молю! Я все оплачу! Разумеется, даже сверх! Я пришлю машину! Я повешу ваш портрет и буду на него молиться.
— Господи!
— Я даже это могу говорить в молитвах!
— Даник!
— Поможете? — это было сказано таким тоном, что перед глазами встала умильная рожица пресловутого кота из Шрека.
— Я…
— Машина у вас будет через пятнадцать минут!
— Вы мой адрес не знаете!
— Обижаете, Софья Аркадьевна! Я ж почти адвокат.
— Даник, я, эм, немного не в форме.
— Ой, ладно вам. Вы говорите и злитесь! Значит, более чем адекватны.
— Я даже не знаю, почему я на это соглашаюсь!
— Потому что, Соня, вы — бесподобная женщина! Я всегда это знал! Пятнадцать минут!
Мда! Вот оно «трудогольство». Зачем трубку взяла?
Собралась я быстро. Но еще быстрее Даник скинул на почту письмо с данными. Мальчику надо сказать «спасибо», взяв образец нашего согласия, он заполнил все сам, очень надеюсь, верно.
Виталий Аркадьевич Тропинин, тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения, желал выдать согласие на выезд сына — Сергея Витальевича Тропинина с матерью Ильясовой Нонной Владимировной, в Бразилию, Австралию и Антарктиду!
Тут я выпала в осадок. Настрочила смс Данику, заявив, что Антарктида — это, е-мое, континент, а не страна! И она вроде как никому не принадлежит, и пограничников там нет. После чего мне написали такое, от чего волосы встали дыбом! Что-де ребенок с мамашей пройдут на яхте недалеко от «какого-то айсберга», считающегося пока частью континента, и на который претендует какая-то там страна, когда он соизволит уплыть в океан. И самый главный аргумент — клиенты очень «просят»!
В общем, я решила не спорить! Три часа ночи! Антарктида так Антарктида. Ребенку, правда, девять лет. По-моему, это папаше должно быть интереснее, мужчины любят такие штуки.
Взяв ключи от конторы, чтобы забрать бланки, печать и реестр, я вылетела из дома после смс Даника, умудрившегося просто сигнализировать, что шофер прибыл, вместо того, чтобы позвонить и объяснить, кто и на чем.
Я-то думала, что искать буду своего извозчика час среди тучи припаркованных в нашем комплексе машин, но пройти мимо уникального белого Гелендвагена, у двери которого дежурил хорошо одетый мужчина, с сигаретой в зубах, было сложно.
— Софья Аркадьевна? — поприветствовал меня курильщик.
— Она самая.
Дверь стоявшего с десяток моих квартир монстра радушно распахнулась и, кокетливо щелкнув, захлопнулась, едва я уселась.
— Адрес конторы уточните, пожалуйста, — голос у мужчины был совсем не сонный. Он, похоже, привык к внеурочной работе.
Я назвала адрес и засмотрелась на проносящийся мимо заснеженный город. Зима наступила внезапно: вместо дождя повалил снег, и серая унылая роба города на Неве превратилась в белый праздничный наряд.
Как же красиво! Мягкие огромные снежинки падали на дорогу, лобовое стекло, проносящие деревья и поребрики. Темная Нева, нескованная льдом, поглощала их, как бездна. Огромная сильная машина шла мягко и бодро. Водитель слушал нежные переливы радио Монте-Карло.
И это было потрясающе. Хотя, возможно, все еще играло вино.
Набережные утопали в огнях, подсвеченный мощными прожекторами парил над темной рекой Смольный Собор. Мосты были слиянием настоящего и прошлого. И вполне можно было вообразить себе, что на другом берегу расхаживают графини и царевны в длинных платья, чуть сжав предложенный кавалером локоть. Ночью Питер наводнен чем-то по настоящему старым, величественным и