Разумеется, не все поступают описанным образом, а некоторые вообще никогда не делают ничего подобного. Исследования показали, что убеждения и методы, связанные с воспитанием, обычно меняются в зависимости от культурной, классовой, расовой принадлежности родителей, а также, среди прочих факторов, и того, какое давление испытывают они сами. (Подробно об этом см. в приложении.) Исследователи также уверяют, что большинство взрослых не придерживаются единого стиля воспитания — на всевозможные виды плохого поведения они обычно реагируют по-разному[57].
Но, пожалуй, более интересно, что именно родители оценивают как «плохое поведение». Некоторые регулярно применяют это определение к действиям, которые вы или я сочли бы вполне безобидными, и на основании этого расправляются со своими чадами[58]. Обычно это происходит в рамках так называемого авторитарного стиля воспитания. Таких родителей скорее можно назвать строгими и требовательными, чем понимающими и обнадеживающими. Устанавливая правило, они редко сопровождают его объяснениями или обоснованиями. Чтобы добиться исполнения, не только ожидают абсолютного послушания и не задумываясь наказывают, но и считают, что для детей гораздо важнее подчиняться авторитету, чем уметь думать самостоятельно или выражать свое мнение. Они настаивают, что за малышами нужно бдительно следить. А когда те нарушают правила — что только подтверждает мрачные подозрения авторитарных родителей о том, каковы дети на самом деле, — считают, что они сделали это сознательно, независимо от возраста, и должны нести ответственность.
Настораживающая подробность: та же тема — «угодливое исполнение родительских требований и… раннее подавление неприемлемых порывов» — всплывает в классическом исследовательском проекте, осуществленном после Второй мировой войны. Ученые изучали психологическую подоплеку фашизма — в частности, детство тех людей, которые выросли, испытывая ненависть к целым группам, и имели выраженную тягу к власти[59].
Конечно, это крайние точки спектра контроля. Слыша о таких случаях, вы наверняка говорите: «Ну нет, ко мне это точно не относится. Я не авторитарный родитель и не кричу на своего ребенка за то, что он весело играет на детской площадке». Но почти все хотя бы изредка поддаются тяге к чрезмерному контролю. Одни делают это с убеждением, что дети должны научиться делать то, что им говорят (в конце концов, взрослым лучше знать, не так ли?). Другие просто обладают авторитарным складом характера и с самого начала привыкают навязывать детям свою волю[60]. Кто-то поступает так просто из отчаяния, нерегулярно, в ответ на акты неповиновения. Многие родители действительно обеспокоены благополучием детей, однако никогда не задумывались, что их действия — это чрезмерный и контрпродуктивный контроль.
Большинство из нас просто наблюдает «парад плохих родителей», то есть людей, гораздо более контролирующих, чем мы сами. Утешает мысль: «По крайней мере, я никогда так не делаю». Но настоящая задача — задуматься о тех вещах, которые мы делаем, и спросить себя, соответствуют ли они реальным интересам наших детей.
Какие дети выполняют то, что им говорят
Давайте ненадолго отвлечемся от амбициозных целей, которые мы ставим перед детьми, и сосредоточимся на том, что побуждает их подчиняться нашим требованиям. Если необходимо заставить их сделать что-то (или прекратить делать) прямо сейчас, в этот самый момент, то нужно признать: применение силы — угрозы, наказание, громкое требование — иногда приводит к нужному результату[61]. Но только иногда. В целом же более послушными оказываются именно те дети, чьи родители не употребляют власть и устанавливают с ними спокойные теплые отношения. Взрослые относятся к малышам с уважением, сводят контроль к минимуму и всегда разъясняют причины своих просьб.
В классическом исследовании ученые сначала отделили чутких, принимающих и открытых для контакта родителей от тех, которые считали, что «имеют полное право делать [со своим ребенком] что хотят, навязывая свою волю, подгоняя его под свои стандарты, произвольно прерывая, без учета его потребностей, желаний и характера деятельности, которой он занят». Удивительное совпадение — именно у матерей, относившихся к первой категории (то есть менее контролирующих), маленькие дети намного чаще выполняли то, что им велели[62].
Во втором исследовании с участием двухлеток большую готовность выполнить ту или иную просьбу продемонстрировали дети, чьи родители «четко сообщали, чего хотят, и помимо этого выслушивали возражения малышей, а также улаживали ситуацию, максимально уважая детскую самостоятельность и индивидуальность»[63].
Третье исследование еще немного подняло ставки. Специалисты изучали группы дошкольников, отличавшихся особым непослушанием. Одним матерям предложили играть с детьми как обычно, а другим дали задание «участвовать в любой деятельности, которую выберет ребенок, при этом позволять ему контролировать характер и правила взаимодействия». Кроме того, их попросили воздержаться от команд, критики или похвалы. (Заметьте, похвала тоже оказалась под запретом, вместе с другими формами манипуляции.) После того как игра закончилась, мамы по просьбе экспериментаторов дали детям несколько команд, связанных с уборкой игрушек. Результат: дети, менее контролируемые в ходе игры — то есть те, кому давали право голоса, — более охотно выполняли инструкции своих матерей[64].
Какими бы поразительными ни казались результаты этих экспериментов, проблемы традиционной, основанной на контроле дисциплины становятся еще более очевидными, если взглянуть, как дети вели себя после того, когда взрослый выходил из комнаты. Один исследователь заинтересовался не только тем, кто из малышей послушается, когда его попросят что-то сделать (убрать игрушки), но и тем, кто послушается, когда его попросят чего-то не делать (не играть с определенными игрушками). Ответ на оба вопроса оказался одинаковым: просьбу выполнили те дети, чьи матери поддерживали их, обращались с ними приветливо и в целом избегали силового контроля[65].
На этом доказательства не заканчиваются. Пара психологов изучала причины возникновения у детей искреннего, «заинтересованного» послушания, в противоположность вынужденному подчинению «ситуативного» типа. Еще два психолога хотели выяснить, что побуждает ребенка следовать указаниям взрослого, но не матери или отца[66]. В обоих случаях лучшие результаты показали те дети, чьи родители обращались с ними уважительно и чутко, а не те, чьи родители придавали особое значение контролю.
Одна из причин, почему тяжеловесный делай-что-я-говорю подход обычно не слишком хорошо работает, такова: мы действительно не можем контролировать детей — по крайней мере, там, где это имеет реальное значение. Очень сложно заставить ребенка съесть эту пищу, а не ту, пописать здесь, а не там, и просто невозможно вынудить заснуть, перестать плакать, а также слушать нас или уважать. Эти вопросы становятся для родителей самым большим испытанием именно потому, что задействуются уже заложенные границы влияния одного человека на другого. С грудными детьми, а позднее с подростками цель контроля в конечном счете оказывается иллюзией[67]. К сожалению, это