Нервные клетки оказались потраченными впустую — языкового барьера с сотрудниками Татьяны у меня вообще не возникло. Слава Богу, кошмарный венгерский язык (а он действительно кошмарен — я даже слогов разобрать не могу в том, что они бормочут) меня никто учить не заставляет, а на английском худо-бедно при помощи Google Translate вполне могу сообщить, что мол, ай эм фром Раша, а по этому поводу срочно дайте мне другую подушку, потверже, и котлеты у вас недосолены.
Тренькнул колокольчик (установленный, по моему мнению, чтобы будить нерадивого Иштвана), и в дверях отеля, отряхивая капли с большого черного зонта, появилась пара с ребенком лет трех-четырех в коляске. Паршивец портье даже на минуту не оторвался от своего телефона, чтобы помочь высокому седовласому мужчине с красным лицом затащить в холл два огромных чемодана. Отель у Татьяны крошечный — места для мальчика на побегушках здесь нет. Как-то негласно предполагалось, что таскать чемоданы в номера должен Иштван.
Женщина сразу же получила у меня подпольную кличку «Прощай молодость». Есть за мной такой грех — оценивать людей по внешнему виду. На деле ей не должно было быть больше тридцати пяти — тридцати семи лет, но весь ее облик громко кричал о не вполне успешной погоне за уходящей красотой. Выбеленные, и как мне показалось, нарощенные волосы, татуированные до блеска брови, совершенно неуместный для путешествия высокий каблук и ярчайший макияж — на матери семейства все это выглядело более чем странно. Если бы седовласые мужчины имели обыкновение брать с собой в путешествие помимо наследника еще и проститутку — картина бы полностью сложилась. А так создавалось впечатление, что траченная молью Ассоль вот-вот должна встретить Грея — поэтому ей и приходится круглосуточно находиться в полной боевой готовности.
Помнится, со мной в юности произошел забавный случай: поехали мы с творческим клубом на месяц жить в тайгу (дело было в Сибири). Педагогическая организация разбила молодежный лагерь человек на двести, не меньше. Спали мы в палатках, готовили еду на костре — все по-взрослому.
Чтобы стать настоящим туристом, я взяла у отца брезентовую штормовку — по моему тогдашнему мнению, именно в нее мне следовало заворачиваться вечерами, чтобы не замерзнуть. Огромная штормовка застегивалась на такую же огромную булавку. Вот сейчас это называется «парка» — ив этом году мною куплена примерно такая же за бешеные деньги.
В кедах и папиной штормовке я полагала себя самой стильной в компании. Но не тут-то было!
Нашлись и постильнее! Выискалась у меня соперница, Оля Колчина. (Фамилия, к слову сказать, настоящая. Вдруг Оля купит эту книжку и прочтет? Забавно будет!) К поезду, что отправлялся в суровую тайгу, Оля явилась на каблуках, в длинной юбке и с чемоданом. Вся наша компания как стояла — так и попадала со смеху на походные рюкзаки. Это же сейчас чемоданы катятся на колесиках, управляемые удобной выдвигающейся держалкой, а тогда чемодан — это был просто чемодан. Громадная коробка с маленькой ручкой.
Так Оля и перлась потом два километра по лесу от станции до лагеря. С чемоданом и на каблуках, распугивая развевающейся юбкой местных ежиков, в изумлении делающих ставки: за какой корень Оля зацепится шпилькой. Как потом выяснилось — была у нее цель, оправдывающая каблуки в лесу. Парень из нашего отряда. Именно для него ей хотелось быть всегда красивой. С тех самых пор, встретив неуместно разодетую женщину, я вспоминаю Олю Колчину и ее потуги.
Но вернемся к новым постояльцам! Седовласый мужчина был старше жены лет на пятнадцать — двадцать. Это минимум, хотя может быть, он просто плохо сохранился рядом с яркой супругой.
О ребенке что-то сказать было сложно. Лишь по голубым оттенкам, преобладающим в его одежде, я сделала вывод, что в коляске сидит все-таки не девочка.
— Я бронировал пятый номер на имя Владимир Калач. Вот пин-код, — мужчина показал Иштвану экран мобильного.
Разговаривали они на английском, поэтому дословно передать беседу — это я вам не осилю. Но общий смысл мне был ясен.
Ребенок проснулся и достаточно громко замычал. Мать, не шевелясь, отстраненно смотрела сквозь стеклянную дверь на улицу. Дитя перешло на визг.
— Аня!
Женщина нехотя оторвалась от созерцания мокрого стекла.
— Успокой его! — попросил отец на чистейшем русском языке.
Ну надо же, какая удача — соотечественники! Хоть будет с кем словом перемолвиться кроме бабы Светы, обрадовалась я.
А мать тем временем продолжала игнорировать беспокойство малыша, пока мужчина достаточно грубо не схватил ее за локоть. Женщина вырвала руку и наконец обратила внимание на сына.
Не зная, как скоро эта Аня справится с задачей, я сгребла горсть леденцов из вазочки, стоящей на стойке, и протянула ребенку.
— Ему же можно? — спросила я отца.
Мужчина неопределенно пожал плечами. Было ли это согласием, или все-таки запретом, я так и не поняла.
Запарившийся мальчик, с которого теперь сняли куртку и шапку, выглядел мягко говоря, непривычно. Вывернутые кисти рук с зажатыми большими пальцами, перекошенная челюсть и не очень осознанный, мутный взгляд.
Я так и замерла с протянутой рукой:
— На, малыш, возьми, конфетка вкусная!
Из уголка рта ребенка, воющего без слез, потекла слюна. Глаза смотрели куда угодно, но только не на меня с моими дурацкими конфетами.
— На же! Бери скорей, не бойся! Не надо плакать!
— Ничего не выйдет! — разжала губы мать. — Он вас не понимает.
— Совсем?
Женщина помотала головой.
— Простите, я не знала, — мне стало вдруг неудобно за попытку своей нелепой помощи.
— За последние семь лет я привыкла к такой реакции, — пожала плечами Анна.
— Семь?! — нетактично охнула я, невольно переведя взгляд на мальчика. Представить такого крошечного ребенка первоклассником было невозможно.
Вместо ответа женщина лишь сморщилась и потрясла головой.
Я отступила вглубь холла, чтобы им не мешать.
— Меня зовут Алина, я здесь работаю, и вы всегда можете позвать меня, если вам что-нибудь понадобится.
— Очень приятно, я Аня. А это, — женщина показала на мальчика, — Мишенька.
— Тяжелые роды, — включился отец, заметив что я украдкой рассматриваю необычного пацана. — Можете не волноваться, он не станет слишком часто кричать. Мы всегда знаем, как быстро его утешить.
— Мы рады всем гостям, — перебила я Владимира. — Постояльцы могут и покричать, если им так уж захочется.
— Спасибо! Приятно слышать! — впервые улыбнулся мой земляк.
Из-за спины я погрозила Иштвану кулаком. Тот, буквально открыв рот, уставился на малыша как на диковинное растение. Тоже мне, нашел пальму!
Гости проследовали в свой номер на второй этаж.
— Завтрак у нас до десяти утра, не опаздывайте, пожалуйста, а то повар расстроится! Дюла считает