Стоять больше не было сил. Измученная, полностью опустошенная, лишенная последней надежды, она сломанным цветком опустилась на землю.
Все. Это конец. Даже если каким-то чудом она выживет после ста плетей, куда ей потом идти? Слабой, беспомощной, без семьи и друзей. Разве что сгинуть где-то в канаве возле обочины или попасть в руки разбойников…
— Я согласен.
Ровный, полный достоинства голос прозвучал в тишине.
Следом за ним по толпе пронесся возбужденный гул.
Не веря своим ушам, Ринка вздрогнула. Но поднять голову и взглянуть на того, кто решился на это безумие, она не посмела. Слишком много надежд и разочарований для одного дня, который, вполне вероятно, станет последним в ее маленькой жизни.
— Кто этот храбрец? — раздался удивленный голос сенешаля. — Выйди и назовись!
Охваченная робкой надеждой, Ринка даже дышать перестала. Она до звона в ушах вслушивалась в шаги. Кто-то шел, тяжело и мощно ступая, и толпа невольно раздвигалась перед ним.
Шаги становились все ближе. И вскоре до Ринки донесся запах хорошо выдубленной кожи, древесного дыма и степных трав. Пряный и терпкий. Чужой.
Его обладатель остановился у нее за спиной. Густая тень накрыла ее. Ринка замерла мышкой, боясь сделать вдох.
Он был так близко, что она почти чувствовала тепло его тела. И боялась взглянуть. Боялась, что вспыхнувшая надежда окажется новым фарсом.
— Брент. Можете звать меня просто Брент. Мое родовое имя ничего вам не скажет.
Кем бы он ни был, в его тоне звучали безусловная сила и уверенность в собственном праве.
И на миг Ринка позволила душе встрепенуться, поверить в спасение.
— Вижу, ты прибыл издалека, мэтр Брент, — благодушно заметил сенешаль, — и не знаешь наших законов.
— Эрл. И мне ни к чему знать ваши законы. Я слышал все, что здесь говорилось.
— Значит, ты согласен сразиться за полукровку? За сироту? Ей нечем тебе заплатить. У нее нет ни семьи, ни имущества. Даже родовое имя ей дали в монастыре.
— Согласен.
— И согласен скрепить ваши души божественным браком?
— Да.
— Ты готов поклясться в этом на печати Пресветлой прямо сейчас?
— Да.
Сенешаль не спешил отвечать.
Он не рассчитывал, что кто-то из присутствующих решится на такое безумство. Связать свою душу с полукровкой на веки вечные! Но храбрец (или безумец) все же нашелся. И что теперь делать?
Сенешаль с радостью отменил бы свое опрометчивое решение, да только слово не воробей: вылетит — не поймаешь. Сказанное нельзя изменить.
Ринка жадно ждала его слов. Ее сердце колотилось как сумасшедшее, перед глазами все расплывалось то ли от напряжения, то ли от слез. А в голове вспугнутыми воробьями носились рваные мысли.
Пауза затягивалась. Тишина давила все больше.
Девушка судорожно глотала жаркий полуденный воздух — и не могла надышаться. Ей казалось, что ее голова вот-вот лопнет как переспелый арбуз.
Наконец, она услыхала:
— Да будет так!
Облегчение обрушилось снежной лавиной. Пронеслось, сметая все на своем пути.
И в этот момент измученное сознание, не выдержав, скользнуло во тьму.
Глава 5
…Ее разбудил визг ржавых петель и дверного засова. Кто-то шел по тюремному коридору твердой, уверенной поступью.
Вздрогнув всем телом, Ринка открыла глаза. Уставилась в нависающий потолок.
Сначала она не могла понять, где находится и что происходит. Но уже через миг воспоминания накатили удушливой волной, встали в горле горьким комком.
Суд. Ее же судили. Приговорили к ста плетям и изгнанию.
Если только кто-то не рискнет спасти ее душу…
И, кажется, такой безумец нашелся.
Шаги звучали все ближе. Из-за поворота показался тусклый свет фонаря.
Кто-то шел к ее камере.
Охваченная ознобом, Ринка села, подобрала ноги под себя. Обхватила руками плечи, пытаясь согреться.
И в этот момент из темноты коридора к решетке шагнул человек. Высокий, широкоплечий, в длинном плаще, под которым тускло отсвечивали звенья кольчуги.
Он возник так внезапно, что узница инстинктивно отпрянула, вжалась спиной в холодную шершавую стену. Нервно втянула носом знакомый запах кожи и трав.
Нежданный гость заслонил собой свет. Его лицо оставалось в тени, но огромный меч заставил Ринку вспотеть. Незнакомец носил его заткнутым за пояс, без ножен, и сейчас на остром отполированном лезвии сияли красные блики. Как кровь.
Она опустила взгляд ниже. Полы его плаща и носки сапог были покрыты толстым слоем дорожной пыли.
Тяжелый хмурый взгляд незнакомца заставил ее побледнеть. Он буквально впился в ее лицо.
— Это она?
У него был хриплый, будто надтреснутый голос. Голос смертельно уставшего или раненого человека. Но, тем не менее, она узнала его. И сердце забилось сильнее.
Она не могла ошибиться. Это был Брент, единственный человек, что рискнул заступиться за нее на суде. Но сейчас, как и тогда, она не могла разглядеть его лицо.
— Да, ваше благородие.
— Открывай.
Из-за спины незнакомца выкатился смотритель тюрьмы.
Ринка передернула плечами, сбрасывая с себя его липкий взгляд.
— Сейчас, сейчас, ваше благородие.
Связка ключей забренчала в потных руках.
Незнакомец не стал дожидаться, пока смотритель найдет нужный ключ. Молча сжал замок огромной лапищей, затянутой в крагу из воловьей кожи. И Ринка невольно вздрогнула, втянула голову в плечи, услышав металлический хруст.
Сколько ж силы в его руках, если он вот так, играючи, может сплющить железо?
Решетка с противным скрипом сдвинулась с места.
Затаив дыхание, исподлобья, Ринка следила за незнакомцем.
Тот, морщась от вони, вошел в ее камеру. В его руках что-то блеснуло, и она с изумлением поняла, что это серебряный обруч шириною в два пальца. К нему крепились монетки-гривны размером не больше ногтя. Она уже встречала подобное украшение у женщин на старинных гравюрах. Брачное ожерелье, вот что это такое.
Только люди в Таатагане такие не носят.
Это прерогатива Перворожденных. Эльфов, орков и других рас, что давно покинули эти земли и ушли за Пролив, на ту сторону, в Эльвериолл…
Пару секунд незнакомец смотрел на обруч в своих руках, а потом склонился над девушкой.
Шершавые мужские пальцы скользнули по ее шее, отводя в сторону растрепанные волосы.
Холодный металл коснулся кожи. Ринка нервно сглотнула. Тоненькая жилка на ее горле забилась сильнее, а по телу побежали мурашки.
Один вдох — и незнакомец застегнул ожерелье на ее шее. Красивое ожерелье, из чистого серебра. С филигранным узором. С блестящими гривнами.
И внезапное понимание заставило ее задрожать.
Божественный брак. Вот что это такое.
Но как? Когда?!
— Пока ты была без сознания, — ответил он на ее безмолвный вопрос. — Жрецы Пресветлой совершили обряд на ристалище.
И разогнулся.
Ринка поспешно задрала рукав. Так и есть! Левое запястье было перевязано тряпкой. Дрожащими пальцами девушка сдвинула ее.
Под ней оказался тоненький розовый шрам. Он не болел, не кровоточил. Только немного