Из-за живота центр тяжести ее тела сместился, но это было не все. Тая чувствовала себя по-другому. Полностью обновленной. Даже кожа на руках была другой: более молодой. А пальчики — тонкими, гибкими, с узенькими перламутровыми ногтями.
Не ее это руки. Чужие.
Тая отбросила эту мысль.
Ее — не ее. Какая теперь разница? Главное, это ребенок!
И одежда не ее. Какое-то странное платье с длинным подолом и стеганая телогрейка, сшитая из кусочков овчины.
И растрепанная коса. Длинная, светлая, до пояса.
Последнее, как и беременность, не могло быть реальным, но было.
Тая даже подергала себя за волосы, проверяя, насколько крепко они держатся на голове.
Крепко. Крепче не бывает.
А ведь еще две недели назад она сделала короткую стрижку и перекрасилась в каштановый цвет, по совету Ларочки.
Имя подруги-предательницы отозвалось новым спазмом внизу живота.
Стиснув зубы, Тая обхватила живот руками и заторопилась. Ее охватил новый страх, вполне осознанный и реальный: а вдруг это схватки? Вдруг то, что случилось с ней, спровоцирует выкидыш? Нет, этого нельзя допустить! Она должна сохранить своего малыша любой ценой.
Был ли это инстинкт выживания, или внезапно зародившийся материнский инстинкт, или Высшие Силы вмешались, но спустя десять минут Тая набрела на тропинку, что узкой змеей извивалась между деревьев.
Тропинка была неширокой, но хорошо утоптанной и чистой от снега. Это говорило о том, что ею часто пользуются. Кто — Таю не волновало. Она как дикое животное чувствовала близость людей и жилья.
Спустя полчаса блужданий по лесу она наконец-то увидела просветы между деревьев. Тропинка вывела к высокому деревянному дому, окруженному частоколом.
Сам дом оказался сложенным из гигантских бревен толщиной в два обхвата. Стоя у кромки леса, Тая смогла разглядеть только верхний этаж, окна, прикрытые потемневшими от времени ставнями, да двускатную крышу с «кукушкой», возвышающиеся над трехметровыми кольями. Но самое главное — из кирпичной трубы валил дым!
Серые клубы поднимались в такое же серое небо.
От нахлынувшего облегчения на секунду ослабли ноги. Тая схватилась рукой за какую-то ветку, постаралась успокоить дыхание и судорожно скачущее сердце.
Люди. В доме есть люди. Она спасена!
И словно в насмешку, чтобы не расслаблялась, ее живот снова свело. На этот раз боль была намного сильнее. Опаснее.
От страха и боли к горлу подкатила тошнота. Держась за живот, Тая заковыляла к воротам.
Нет, она не позволит случиться плохому. Не потеряет ребенка.
— Эй! — прохрипела, с трудом переставляя непослушные ноги. — Помогите!
Ей казалось, что она кричит во всю мочь, обдирая сухое горло. Но голос был еле слышен.
Еще пара шажков — и она у ворот. Тяжело привалилась плечом, прикрыла глаза.
Сил поднять руку и постучать уже не осталось.
В голове начинал клубиться туман.
— Пожалуйста! — это был уже не хрип, просто шепот. — Кто-нибудь! Богомолу…
— Здесь нет богов, женщина, — раздался над ней мужской голос. Хмурый, отрывистый. Этот голос не сулил ничего хорошего. — Зачем ты пришла?
Она с трудом разлепила опухшие веки.
В двух шагах от нее стоял мужчина. Такой высокий, что ей пришлось задрать голову, чтобы увидеть его лицо. Мощный, будто высеченный из столетнего дуба. В куртке из волчьей шкуры и холщовых штанах, заправленных в сапоги с высокими голенищами. Из-за его плеча торчало дуло охотничьего ружья. В руках он сжимал связку подстреленных куропаток.
И был явно не рад этой встрече.
Тая пыталась разглядеть лицо незнакомца, но не смогла сфокусировать взгляд. Единственное, что поняла каким-то десятым чувством: с его лицом было что-тоне так.
— Мне нужна помощь… — ее запекшиеся губы с трудом шевельнулись.
Она облизнула их, чувствуя вкус крови и слез.
Мужчина покачал головой:
— Здесь ее тебе не окажут.
— Пожалуйста.
Она опустила глаза вниз, наживёт, предательски намекающий на ее положение. Незнакомец проследил ее взгляд и его лицо моментально застыло, превратившись в каменную маску.
— Ты должна уйти, — процедил он сквозь зубы. — Сейчас же. Тебе тут не место.
От угрозы в его голосе Тае стало дурно. Крупная дрожь сотрясла ее тело.
— Я… я не могу… Я не знаю куда идти…
Она не могла поверить, что он ее прогоняет. Что ему плевать на ее состояние, на то, что она еле стоит на ногах.
Да что же случилось со всем этим миром?!
Мужчина шагнул к ней. На секунду Тая обрадовалась, почувствовала облегчение, поверила, что он ей поможет…
Но незнакомец с каменным лицом оттеснил ее от ворот.
— Уходи, — его глухой голос ударил, будто набат. — Здесь тебе никто не поможет.
Она не сопротивлялась. Не пыталась кричать, возмущаться. Просто стояла, чуть пошатываясь, прикрывая руками ноющий живот, и растерянно смотрела, как он исчезает за створкой ворот.
Понимание пришло минуту спустя.
Он ушел.
Бросил беременную женщину под забором, как бродячую собаку.
Какой человек на это способен?
Она растерянно огляделась. Вокруг был только лес. А небо быстро темнело, опускались зимние сумерки — ранние, холодные и сырые. Откуда-тис запада налетел порывистый ветер, ударил в лицо, закружил, вышибая землю у нее из-под ног.
Низ живота свело новой болью. Она вонзилась в тело, раздирая его пополам.
Между ног потекло что-то горячее.
И Тая медленно заскользила вниз, чувствуя, как стремительно теряет последние силы.
Она чувствовала, что плачет. Слезы лились рекой, которую она не могла удержать, стекали вниз по щекам, соленая влага пекла потрескавшиеся губы, капала в рот. Она глотала ее, шепча как молитву:
— Пожалуйста, помогите…
Пока ее не накрыло желанное забытье.
Глава 2
Второй раз она пришла в себя совсем в другой обстановке.
Окружающий воздух был теплым, ложе, на котором она лежала — мягким. А последние события казались кошмарным сном.
Ничего не болело, ничего не мешало. Разве что во всем теле чувствовалась непривычная легкость.
«Слава богу!» — облегченно мелькнуло в голове.
Ей приснился и лес с вековыми соснами, и удавка на шее. Вот что значит — пить надо меньше. Спьяну и не такое привидится!
Тая потянулась, запуская руки в меховое покрывало. И застыла.
Мех?.. Откуда?
Ее словно в спину толкнуло.
Девушка дернулась, открывая глаза.
Взгляд уперся в бревенчатый потолок. Перетек на бревенчатые же стены.
В глубине души зародилась тревога.
Тая лежала на широком топчане, застеленном покрывалом из шкур. Причем, шкуры были явно натурального происхождения. В небольшой комнате с дровяной печкой, в которой сейчас тлели угли. Она словно попала в келью аскета: кроме топчана, только масляная лампа под потолком, ларь в углу, деревянная лавка да стол из нестроганых досок.
Ни картин на стенах, ни занавесок на оконце, ни самого захудалого коврика на полу.
Руки сами дернулись к животу.
Чувствуя себя сумасшедшей, девушка осторожно ощупала выступающую часть своего тела.
Живот никуда не исчез. Вот он, в наличии. Твердый, упругий, как мячик резиновый, выступает под сорочкой.
Какой сорочкой?!
Помнится, на ней было платье и телогрейка…
Не веря своим глазам, она приложила ладонь к животу и почувствовала толчок.
В ответ на движение маленькой жизни ее сердце сжалось от нахлынувших чувств. К глазам