Был ли у меня шанс устоять перед его поцелуями и бешеным напором сексуальной, мужской харизмы?

Впервые мужчина целовал меня так жарко. Он касался моего языка своим, покусывал и втягивал его в свой рот, посасывая, ударяя по самому кончику, словно желая меня съесть целиком, не оставив и крошки.

Пальцы Марата, его широкие ладони сновали по всему телу, разгоняя волны мурашек и предательского, плотского жара с жаждой близости. Ладонь Марата крепко, до боли, стиснула мою грудь, пальцы обхватили тугие вершинки, остро выступившие через ткань топа и тонкого бюста, перекатывая их умело.

Из легких вырвался стон протеста, но гораздо больше в нем было запретного, умопомрачительного удовольствия. Я понимала, что это плохо, что так не должно быть, но предательски таяла от прикосновений умелых рук и жаждала нового наплыва страстных поцелуев, не решаясь, однако сделать ответный шаг навстречу.

— Хватит, — прошептала я сорванным до хрипа голосом.

Марат куснул меня за шею, добравшись до плеча, лизнул языком выступающую ключицу, наклонился еще ниже, сжимая ладонями грудь так высоко и крепко, что она почти выскользнула из топа и бюста…

Я скользнула ладонями выше по его напряженным плечам, вцепилась ногтями в ткань черной, как смоль, рубашки, пытаясь оттолкнуть мужчину, совсем не желая быть раздетой возле стены клуба. Однако его напору было сложно противостоять и мой жест едва ли был замечен этой могучей горой мышц и мускулов. Мужчина сильно завелся, его прикосновения становились жаднее и откровеннее, став такими жесткими, что начала потрескивать ткань топа.

Внезапно в отдалении что-то громыхнуло. Словно выстрел или взрыв. Через секунду ночное небо осветилось яркой вспышкой фейерверка и раздались восторженные возгласы. Посетители клуба вышли на свежий воздух, чтобы взорвать ночное небо салютами.

Это немного притормозило Марата. Он оторвался от моего тела, жадно поцеловал в губы и потрепал по щеке:

— Заводная штучка. Люблю таких. С виду тихони, а под одежкой — потоп…

Какой потоп? О чем он говорит?

Моя голова совсем пошла кругом. Его неукротимый напор показал, почему администратор клуба назвал мужчину Буйным.

Возможно, это была основная черта его характера. И даже мне, совсем неопытной, опьяненной напористой лаской, стало ясно, что лучше не становиться у него на пути.

— Двинули в машину? — предложил Буйный.

Не дожидаясь, пока я приду в себя, он подхватил меня под коленями и… забросил на плечо.

Мое тело взмыло вверх, голова оказалась значительно ниже широченного мужского плеча. Талия покоилась на мужском плече, словно выточенном из камня. Большая ладонь Буйного вольготно опустилась на мою попу, якобы придерживая, но на самом деле мужчина просто не отказывал себе в удовольствии потрогать меня пальцами.

Я заерзала, чувствуя себя то ли добычей пещерного человека, то ли мешком с картошкой, который он легко, не чувствуя закинул себе на плечо. Тем более, я еще не понимала, куда он собирается везти меня.

— Поставьте! Опустите на землю! — запаниковала я.

— Неужели сможешь дойти на своих двоих? Кажется, ты поплыла.

— Я еще ни на что не согласилась! — пискнула.

— Неужели? Твоя реакция все мне сказала. Ты согласна!

Большая ладонь звонко шлепнула меня по попе, вызвав короткий вскрик. Попа горела от шлепка.

— Пищишь от удовольствия, — довольно просмаковал Буйный. — Твои слова мало что изменят. Ты согласна. На всё.

— Я вас совсем не знаю.

— Мы вроде уже познакомились.

Волосы свешивались вниз, раскачиваясь в такт мерному, уверенному шагу мужчины. Однако некоторые пряди прилипли к щекам, еще влажным после слез. Я попыталась убрать прилипшие пряди, но было сложно сделать хоть что-то, вися вниз головой.

— Я так не могу. Отпустите! Поставьте меня! — потребовала я и, осмелившись, царапнула ногтями кожу мужчины.

Если бы у меня были ногти в форме заостренных пик, моя попытка могла увенчаться успехом. Однако сейчас я лишь беспомощно поскребла кожу мужчины, через ткань его смоляной рубашки. Едва ли он заметил попытку.

— Почесать мне спину успеешь. Даже массаж сделаешь, — пообещал мужчину, уверенность и спокойствие которого ничто не могло поколебать.

Ни одно мое слово не достигло своей цели.

Он для себя уже кое-что решил и неуклонно следовал этому курсу.

— Поставьте меня немедленно! Опустите! — как можно громче крикнула я.

Марат остановился и резко опустил меня на асфальт. От слишком быстрой смены положения тела я покачнулась, словно поплыла в сторону.

Каблук на туфле сфальшивил, когда я попыталась выровнять позу.

Буйный ловко среагировал. Он перехватил меня за талию, крепко обернув горячую ладонь вокруг тела. Пальцы настойчиво пробрались под ткань топика, погладив кожу, покрывшуюся мурашками.

— Опустил. Дальше что? Куда пойдешь? Что будешь делать? При тебе ни гроша. Даже на маршрутку денег нет. Пойдешь «голосовать»? Остановишь тачку. Могу поспорить, что этим все и закончится. Для тебя. Не для тех, кто вмиг просечет, что ты здесь одна. Никому не нужна. Никто не вступится. Таких глупых девочек, как ты, столица пережевывает и выплевывает пачками. Тысячи выпархивают на панель. Туда хочешь попасть?!

Жестокие слова Марата больно ударили в грудь, примерно в район сердца, пронзив насквозь, зародив тупую боль, которая быстро распространилась на все тело, сковав его в железные тиски.

— Ты показалась мне не дурой. Должна понимать, что я прав.

— Не дура? — со слезами спросила я. — Мы всего пять минут знакомы! Откуда вы знаете, что я не дура?!

— Дура бы на меня с разбегу запрыгнула или на колени встала уже через минуту.

— Зачем мне вам кланяться? — недоуменно переспросила я, не понимая, почему я должна вставать на колени и молиться на него.

В ответ Буйный громко рассмеялся, погладил меня пальцами левой руки по щеке, а правая ладонь мужчины так и лежала на моей талии, под топиком. Пальцы мужчины поглаживали кожу, ритмично разгоняя табуны приятных, острых мурашек.

— На колени опускаются, когда мужчину отблагодарить хотят.

Буйный красноречиво махнул подбородком вниз, указав на свою ширинку. Только сейчас до меня дошел порочный смысл его слов. Покраснев больше прежнего, я задергалась в сильных руках, беспомощной птицей, пойманной в силки.

— Я не буду… — прошептала я. — Найдите для этого другую девушку. Продажную! Я никогда…

— Другая мне теперь неинтересна! — заявил мужчина, оборвав мою бурную речь. — А вот ты, Синичка, мне приглянулась.

В довершение всего Буйный наградил меня прозвищем. Словно окончательно поставил клеймо принадлежности себе.

— Ломаться это у вас, баб, в крови. Можешь и повыпендриваться немного, так даже интереснее. Но запомни, я истерики на пустом месте на дух не переношу, — сообщил спокойным тоном. — Все, что надо, я уже понял. Ситуация у тебя отстойная, выбирать не приходится, — напомнил мне Буйный, крепче стиснув пальцы на талии. — Не станешь создавать проблем, я о тебе позабочусь.