Надо бы у Соболя поинтересоваться — легко ли ему дышится на свободе. Но вчера я не смог ему дозвониться — оно и к лучшему. Не скажу, что я успокоился сейчас, но вчера даже Геныч не смог со мной общаться. Пальцы набирают вызов даже раньше, чем в голове формируется мысль, что я должен поговорить с другом. Но телефон Геныча отключен, что случается нечасто. Видимо, его ночь удалась, а зарядки под рукой не оказалось.

*****

К жилому комплексу "Седьмое небо" я подъехал раньше оговоренного времени, и теперь снизу разглядывал Дианину "Крепость". И почему я раньше здесь не был? Широко девчонка развернулась — молодец! Я вдруг вспомнил, как наехал на нее при нашей первой встрече. Идиот! И самое стремное, что Диана тоже это помнит. Остается надеяться, что вторая встреча с лихвой компенсировала недостаток моей теплоты.

Вспомнил, бля**! Я поправил выросший в штанах бугор и тут же наткнулся на заинтересованный взгляд охранника. И что ему, пеньку, в своей конуре не сидится? Махнув мужику рукой, я отправился штурмовать "Крепость".

Виталий Асташов, здоровый плечистый мужик лет сорока, прожигал меня недобрым взглядом. Но мне на его недовольство было положить. Сверившись с планом работ, я охренел от такой наглости — трудяги не выполнили и третьей части. Думаю, с такими работничками Диана и через год не въедет в свои хоромы. Уверен, что пока парней никто не контролировал, они таскались на объект по одному и то не каждый день. Теперь до визита основного ревизора нам точно не нагнать план. Девчонка будет в ярости.

Разговор с Асташовым не заладился сразу. Все мои претензии он внимательно выслушал и посоветовал озвучить их завтра при всей бригаде, а уж он постарается обеспечить явку. А сказать вот это все по телефону никак нельзя было? Я за херами сюда притащился в собственный выходной день? Все свое накопившееся за два дня раздражение я и опрокинул на бригадира, не особо стесняясь в выражениях. Откровенно говоря, ждал подачи в челюсть и предвкушал короткую разминку. Но то ли Асташов зассал, то ли счел меня недостойным противником, но он только усмехнулся и напомнил, что ждет меня завтра.

 Еще один херовый день не задался с самого утра. Погода тоже не радовала — пока прошел по территории, успел промокнуть под мелким дождем и изгваздать в грязище ботинки. Окончательно добила настроение худая собака, волочившая задние лапы. Перебирая одними передними лапами, она целенаправленно двигалась к будке охранника, оставляя за собой в грязной жиже борозды от парализованных задних конечностей.

— Что с ней? — поинтересовался я у мужика, которому никак не сиделось в своей конуре.

— Дык кто ж ее знает? — отозвался он. — Раньше бегала, а теперь вона что. Ее б прибить по-хорошему надо, но у нее ж щенки…

— Тебя б самого прибить, — рявкнул я, проследив взглядом, как несчастная псина заползла в щель под бетонные плиты.

Отметив про себя, что надо не забыть завтра привезти собаке пожрать, я быстро зашагал к машине. Очень хотелось позвонить отцу и сказать, чтобы разбирался сам с асташовскими жлобами, но позволить ему усомниться в моих способностях руководителя я не мог. Да и бате реально требовалась помощь.

Но отец позвонил сам. Выслушав, что сбор бригады переносится на завтра, сначала орал, что мне нельзя доверить даже решение элементарных вопросов, но, не уловив во мне должного раскаяния, быстро сдулся и устало произнес:

— Ведьмочка наша прилетела, уже кучу указаний раздала. У меня такое ощущение, что директор она, а не я. Но и поставить ее на место я как-то не могу. Даже не знаю, как мы работать-то вместе будем…

— Она звонила тебе? — я завис под дождем в ожидании ответа.

Эта необъяснимая потребность слышать о ней, говорить о ней хоть с кем-то меня раздражала, если не сказать, пугала.

— Да какой там, звонила — письмо настрочила. Кабинет просит. Где я ей свободный кабинет возьму, может, тебя выселить?

— Слушай, пап, а это отличная идея! Только выселять меня не обязательно, а надо ее подселить ко мне.

— Да ты что! Молодец ты какой, а! И чем вы там, в кабинете своем, заниматься будете?

— Разберемся по ходу… Что еще она говорила?

— Просит всех собрать завтра и Соболева пригласить. И что делать-то, Жень? Ох, чует мое сердце — добром это не кончится. Мне твоя мать потом за этого Артура и его мамашу всю печень выклюет.

— Отлично! — прокомментировал я собственные мысли, чем еще больше расстроил отца.