Хуже, он должен был заставить их поверить, что хочет сделать это.
Кислота промчалась по его венам, когда он приготовился лицом к лицу встретить вечность в пытках. Он чуть не засмеялся при этой мысли. Меньшего он не заслужил.
Большего не ожидал.
Они все еще разговаривали на полу пещеры внизу под ним. Хотя он не слышал о чем. Не мог разобрать слова. Ничего, только громкий шум в голове, пока не услышал, как богиня кровопийц излагает свое требование. Голосом с примесью крови и льда, который рассекал туман, окружающий его мозг.
– Ты добровольно принимаешь служение мне, Лорд Мститель, кровный брат Конлана? – потребовала Анубиза.
Джастис отбросил прочь горе и желчь, вызывающие тошноту, и вышел из‑за скалистого выступа к самому краю. Это должно было стать представлением, которое затмит все другие.
Хорошо, что у него самое бесстрастное лицо во всей Атлантиде.
Он набрал полные легкие воздуха и обратился к ней.
– В этом ничего добровольного нет, ты, злобная сука. Ты держишь его девушку в заложницах. У него просто нет другого выбора.
Ему доставило удовольствие потрясенное выражение ее лица. Он удивил богиню. Может быть, у него один шанс на миллион остаться в живых.
Может быть.
Анубиза метнулась через пещеру, и он спрыгнул вниз, чтобы встретиться с ней. Он стоял напряженно и молча, она резко остановилась, их разделяло всего несколько дюймов. Ее горящие красные глаза стали глубокими и запылали, а потом она его обнюхала, вдыхая его запах, как зверь. Это было такое жуткое ощущение, что у него чуть кожа не слезла с тела.
– Синие волосы, – сказала она. – И все же ты пахнешь как …
– Я пахну как кровный брат Конлана и Мстителя, – произнес он, смертельно опасно улыбаясь. – Я их брат и предлагаю себя вместо Вэна.
Вэн взорвался потоком слов, но Джастис едва его услышал. Обязательство, наложенное на него с помощью магии, разрушало его, вгрызаясь в его нервные окончания. Он был проклят убивать всех, кому расскажет правду о своем рождении. Либо убьет их, либо сойдет с ума.
Он выбрал третий вариант. Жизнь с богиней вампиров. По крайней мере, он малость повеселится, прежде чем она его убьет.
Все уставились на него. Правильно. Время действовать.
Он засмеялся.
– Вы думаете, я лгу, не так ли? Драгоценные избалованные королевские принцы никогда не предполагали, что их дорогой Папочка мог согрешить с кем‑то, кто не был их матерью. С кем‑то кто даже не принадлежит к их виду.
Анубиза отбросила свои длинные черные волосы с лица, пристально вглядываясь в его глаза, как будто пытаясь понять, правду ли он говорит. Древние вампирские богини не выказывали эмоций. Но было что‑то – всего лишь вспышка – в ее глазах, которая сказала ему, что она поверила.
– Спаривание, к которому я подтолкнула отца Конлана, принесло плоды? Ох, это слишком восхитительно! – Она откинула голову и рассмеялась, оборотни, которые были все еще живы, начали выть.
– Да, и этот восхитительный плод сейчас начнет убивать всех в этой комнате, благодаря проклятию, наложенному на мою задницу, если ты не вытащишь меня отсюда, – сказал Джастис, пытаясь придумать способ заставить ее. – Тебе был нужен доброволец? Хорошо, поверь мне, после веков необходимости подчиняться приказам моих братьев с их раздутым чувством справедливости, унаследованным вместе с положением королевских наследников, я более чем готов попробовать, каково это быть на другой стороне.
Вэн опять начал протестовать, но Джастис перебил его, затем вложил свой меч в ножны и улыбнулся Анубизе.
– Меня за него. Добровольная служба.
Затем, хотя ему потребовалось собрать всю свою храбрость, он положил руки ей на плечи, притянул к себе и поцеловал. Это был скорее вызов, чем поцелуй, она задрожала, прикасаясь к его губам, сначала напрягшись, потом тая в его объятиях.
Так что вампирская богиня, по крайней мере, была чем‑то похожа на смертную женщину. Он мог использовать это, и к тому же еще остаться в живых. Хотя неясно, удастся ли ему сохранить свою душу нетронутой.
Когда Джастис, наконец, поднял голову, глаза Анубизы поменяли цвет с пылающего красного на черный. Мир погрузился в безумие на один единственный миг, когда она, казалось, стала почти смертной. Женщина, чья красота была настолько темна и ужасна, что любой мужчина по собственному желанию нырнет в ее замороженные глубины, стремясь к своему собственному уничтожению.
– Ни один мужчина не целовал меня по собственному желанию более пяти тысяч лет, – прошептала она. – Я принимаю твое предложение, Лорд Джастис, кровный брат Конлана и Вэна.
– Нет! – закричал Вэн, но было уже слишком поздно. Анубиза обняла талию Джастиса своими руками и взлетела ввысь к потолку пещеры. Пока они поднимались, Джастис вспомнил об исцеляющем рубине, который она забрала – драгоценный камень, который может спасти его нерожденного племянника или племянницу. Он завладел ее губами в еще одном поцелуе и двинул локтем так, что выбил обернутый тканью сверток из ее рук, полагая, что сейчас она его убьет.
Шок номер три тысячи за сегодняшний день: кажется, она даже ничего не заметила.
Пусть будет так. Вэн и Эрин спасены – Принц Конлан, его женщина и их нерожденный ребенок спасены.
Джастис – почти – получил семью, и благодаря его действиям сегодня они будут в безопасности. Его разрушенная душа в обмен на невинную новую жизнь. Смерть или безумие были наименьшей ценой за это.
Но он хотел сказать. Ему нужно было это сказать. Лишь раз. Он наклонил голову, посмотрел на Вэна и произнес слово, которое ему было запрещено произносить в течение стольких веков.
– Брат.
Потом Анубиза прошептала что‑то на давно уже мертвом языке, и реальность разрушилась, исчезая в калейдоскопе Пустоты.
Глава 2
Наши дни,
Отдел Археологии,
государственный университет Огайо,
Колумбус, Огайо
Доктор Кили МакДермотт отперла дверь своего офиса, радуясь тому, что немногочисленные студенты, блуждающие длинными коридорами, освещенными флуоресцентными лампами, не обращали на нее внимания. Она была не в состоянии отвечать на вопросы после долгого перелета из Рима.
Пока Кили тащила в офис тяжеленную сумку со своими драгоценными инструментами, она подумала о том, чтобы заказать новую лопатку Маршалтаун. Та, которая используется сейчас, видала и лучшие дни, а Доктор МакДермотт, как и большинство археологов, считала свои инструменты самым ценным имуществом. Но, возможно, из сентиментальности Кили сохранила бы и старую. Она была самой первой и принесла ей его.
Ее воина.
Кили взглянула вниз на крошечную, вырезанную с дерева рыбку, которая покоилась на воротнике ее футболки, свисая с серебряной цепочки. Эту искусно вырезанную рыбку она выкопала старой лопаткой. С тех пор, как три года назад она впервые прикоснулась к этой рыбке, археолог погрузилась в мечты о взрослом варианте