Как только ее трубный глас присоединился к звукам фортепьяно, мы с Брук хлопнули друг друга раскрытыми ладонями. Выступление Тины считалось у нас официальным началом Рождества.
Схватив телефон, я стала набирать Нине сообщение с призывом немедленно мчаться сюда, пока не пропустила самое интересное, но тут он завибрировал, оповещая о входящем эсэмэс. Она меня опередила.
Нина: Сдавайся немедленно! В этом году я получила открытку, которую тебе ни за что не превзойти.
Во мне взыграло чувство соперничества. Схватив Брук за руку, я спросила:
– Ты не в курсе, сегодняшнюю почту уже принесли?
– Если и так, то все должно лежать на подносе рядом с кофемашиной. Как, в общем-то, и всегда.
Брук с мамой помешаны на организации пространства. Особенно мне нравились корзиночки, которые мама держала на маленьком столике у нас на кухне. Они предназначались для сортировки счетов, списков дел и домашних обязанностей. Красивые, разрисованные цветами и с надписями «Сделать сейчас» и «Отложить на потом». Я в самом деле считала, что это отличная задумка, пока мама с Брук не поймали меня на подкидывании всех дел в корзиночку «Отложить на потом».
На подносе никаких писем не было, поэтому я поспешила на улицу к почтовому ящику и, вернувшись в дом, успела просмотреть всю пачку. Стряхнув с ног снег, я достала единственный конверт, адресованный всей семье разом. Судя по толщине, внутри должна находиться поздравительная открытка.
Хоть бы она оказалась лучше, чем у Нины!
Под «лучше» я на самом деле имела в виду «хуже». У нас с Ниной ежегодное соревнование – кому пришлют самую дурацкую поздравительную открытку. Такую, которая не имеет ничего общего с реальной жизнью, но всем своим видом кричит: «Полюбуйтесь, какие мы идеальные и счастливые!» В прошлом году Нина выиграла с карточкой, полученной от соседей. Похоже, их полугодовалый малыш никак не хотел фотографироваться, поэтому они просто добавили в фотошопе изображение улыбающегося грудничка рядом с другими своими двумя детьми, надеясь, что никто не заметит. М-да, такую открытку мне было никак не превзойти.
Наблюдая за тем, как я поспешно разрываю конверт, Брук изрекла:
– Вы с Ниной парочка чокнутых.
– Неужели? – фыркнула я в ответ. – Тогда зачем же ты каждый год просишь показать тебе победившую открытку?
Вытащив карточку, я упала духом. Она изображала милого ребенка и золотистого ретривера, резвящихся в снегу. Чудесная сценка, которая точно не составит Нине конкуренцию.
В пачке обнаружился еще один конверт, адресованный только нам с Брук. Не похоже, чтобы внутри была поздравительная открытка, но вдруг повезет? Вскрыв его, я обнаружила напечатанное на компьютере письмо.
У меня чуть сердце не остановилось, когда я увидела, от кого оно.
– Брук, – проскрежетала я не своим голосом. – Тебе надо это увидеть.
– Что там у тебя? – отозвалась сестра, подходя ко мне. – Если ты позвала меня за тем, чтобы высмеять семью, вырядившуюся в одинаковые пижамы…
Я вложила листок ей в руку, указывая на подпись.
Папа.
Брук резко побледнела.
– Адресовано только нам с тобой? Маме нет?
– Только нам. – Я засунула письмо обратно в конверт.
– Погоди! Ты его прочитала?
– Нет. – Пульс у меня участился, кровь злобно стучала в висках.
– Правда? Неужели тебе ни капельки не интересно узнать, о чем там говорится? Зачем ему вдруг вздумалось нам писать? – Сестра часто моргала, глядя на меня, будто в попытке вернуть четкость зрения.
– Одного того, что письмо напечатано, а не написано от руки, достаточно, чтобы отправить его прямиком в мусорную корзину. – Если позабыть об обезличенном, недостаточном и несвоевременном общении с отцом, я не смогла бы придумать ни единой причины шевельнуть ради него и пальцем, хоть сто лет напрягай извилины. Включая и чтение этого письма.
– Что, если он наконец-то решил объяснить, почему бросил нас? – тусклым голосом предположила Брук.
– Там текста на четверть странички. Если только последние тринадцать лет он не работал тайным агентом ЦРУ, то мог бы предоставить куда более развернутую версию событий. Скорее всего, сочинил какую-нибудь ерунду, движимый чувством вины накануне праздника.
Глаза Брук метались, как конечности куклы-марионетки, и я поняла, что она сейчас мысленно составляет длиннющий список «за» и «против» чтения письма. В ожидании, когда она закончит, я принялась барабанить пальцами по кухонному столу.
– Нам следует ознакомиться с его содержанием. – Она поджала губы, утверждаясь в правильности принятого решения. – Просто чтобы удовлетворить любопытство. А потом можно сразу же его выбросить.
– Ладно, – с сомнением протянула я.
Брук разгладила заломы на листе, изрядно помявшемся от моих усилий затолкать его в конверт, и выставила перед собой, чтобы нам обеим был виден текст.
Дорогие Брук и Эбби, Я пытался придумать лучший способ сообщить вам то, что должен, но в конечном итоге решил, что его просто не существует. У меня положительный результат теста на болезнь Гентингтона. Это смертельное генетическое заболевание. Причина, по которой я сообщаю вам об этом, заключается в том, что каждый ребенок такого родителя с вероятностью 50:50 тоже является носителем гена. Ваш доктор объяснит, как пройти тестирование и узнать наверняка. Мне очень жаль.
ПапаЯ перечитала послание снова, уверенная, что что-то пропустила. Например, соль шутки.
– Это же розыгрыш, да? – Я задумалась, перебирая в голове знакомых, достаточно извращенных, чтобы счесть подобное смешным. – Я имею в виду, отправлено из почтового отделения. Кто, интересно, решил так поразвлечься?
– Кто-то, не желающий быть пойманным. – Глаза Брук порхали по строчкам письма.
– Перестань, Брук! Не думаешь же ты, что отец доверил бы такую важную новость бумаге?
– Почему бы и нет? Бросил ведь он жену с двумя детьми, даже не попрощавшись.
Она, конечно, права, но это письмо вообще ни в какие ворота не лезет и, следовательно, не может быть правдой. Может, его отправил какой-нибудь шутник, решивший возродить давний формат школьного общения.
– Ты вообще слышала о болезни Гентингтона? Возможно, ее и в природе-то не сущест-вует.
Уронив письмо, Брук метнулась к лежащему на столе мобильному телефону и принялась яростно печатать.
– Болезнь Гентингтона, – принялась она читать вслух, захлебываясь словами, – это неизлечимое наследственное заболевание, приводящее к дегенерации нервных клеток в определенных областях мозга.
– Тине пора переходить на эгг-ног. – В кухню со смехом впорхнула мама. – Что-то горит?
Да, печенье с шоколадной крошкой. Я бросилась к духовке, но спасать было уже нечего.
Повернувшись, я увидела, как Брук сует письмо маме в руки.
Мама начала читать его, и в этот момент зазвучали первые строки рождественского гимна «Радуйся, мир».
Глава 3
«Воспроизведение прервано. Проверьте интернет-соединение и попробуйте снова».
Итак, Синтия не преувеличивала, говоря о качестве Wi-Fi на острове.
Остаток дня я собиралась валяться в своей комнате и, за отсутствием телевизора, скачать какой-нибудь фильм и сбежать от реальности. Как поступала каждый день всю прошлую неделю.
«Эбби в шоке».
Голос Брук. А может, и мамин.
Я велю им убираться из моей головы. Я затем сюда и приехала, чтобы побыть в одиночестве и свыкнуться