— Я не смогу сопровождать тебя, я сожалею об этом, но ты найдёшь путь — я верю, — произнеся это, девушка поцеловала меня. Мне показалось, что к моим губам приложили лёд. — Торопись. Сон утрачивает постоянство.
Я снова провалился во мрак.
Когда я очнулся, кажется, был день. Тусклый свет наполнял помещение, надо мной чернел дощатый потолок. Боли я больше не чувствовал. Неосознанно я дёрнул головой, желая осмотреться. Голова с лёгкостью повернулась. Я был в восторге. Я мог двигаться! Руки и ноги я тоже ощущал, даже пошевелить ими мог. Не медля ни минуты, я поднялся и сел, оглядываясь по сторонам.
Я находился в тесной комнатке с маленьким окошком, сквозь которое струился серый свет пасмурного дня. Я сидел на деревянной лежанке, вокруг была мебель — старая, почерневшая от времени и сырости. От неё-то, по-видимому, и шёл столь специфический гнилостный запах, который до сих пор резал ноздри. Обстановка не походила на убранство современного жилища.
Полы были деревянные, а вот стены оказались сложены из грубо отёсанного камня. «Средневековье какое-то», — пронеслась мысль. И правда, создавалось ощущение, словно дом этот построен примерно в то время.
Но ещё больше я удивился, когда осмотрел себя. На мне был надет длинный, до колен, чёрный кафтан из плотного сукна, а если говорить точнее — жюстокор, какие носили в восемнадцатом веке. Он имел меховую подкладку, широкие обшлага и вышивку по бортам. Под жюстокором — бордовый камзол, подпоясанный кожаным ремнём, а на ногах — короткие чуть ниже колен штаны и высокие, мягкие ботфорты. На шее — чёрный батистовый платок. Руки оказались облачены в перчатки с крагами. Сняв одну из них, я не поверил собственным глазам. Рука была не моя: элегантная холёная ручка принадлежала совсем молодому человеку. Я ощупал лицо — тоже не моё: как будто черты тоньше, и щетина куда-то пропала.
Меня бросило в жар. Я огляделся в поисках зеркала, но его не нашёл. Случилось нечто невообразимое, и я ничего не понимал. Я не был собой! То ли мне это снится, то ли моё сознание каким-то неведомым образом перенеслось в тело совсем другого человека. Я всегда относился скептически к мистике, а тут — сплошные чудеса. С ума бы не сойти. Или я уже сошёл, и теперь мерещится всякое? Может, я на самом деле в палате, а девица та — медсестра, которая мне вколола успокоительное, а мой мозг повредился и вместо того, чтобы отображать реальность, выдаёт какую-то ахинею?
На одежде в области сердца была прорезь, вокруг которой расплылось пятно засохшей крови. Я расстегнул кафтан и камзол, осмотрел тело. На груди красовался шрам, будто кто-то пырнул меня ножом. Но сердце билось ровно, да и рана не болела. Я бы предположил, что ночью именно эта рана не давала покоя, вот только она не могла так быстро затянуться. Но одежда почему-то в крови…
Тело моё было юным, но довольно мускулистым. С работой и прочими я делами давно себя запустил, даже пузико появилось, а сейчас тело выглядело так, словно я не просто помолодел лет на пятнадцать, а ещё и тренировался постоянно: но не железо тягал, а скорее, занимался чем-то подвижным.
Застегнул пуговицы. У лежанки стоял стул, на стуле лежали вещи: сумка из толстой коричневой кожи на широком ремне, треуголка и ещё одна перевязь, на которой крепилась короткая сабля со слабо изогнутым широким лезвием и позолоченным витым эфесом, напоминающая абордажные. Так же на перевязи имелись два нагрудные кобуры с пистолетами. Я достал один. Это было древнее дульнозарядное оружие с деревянной ложей, круглыми набалдашниками на концах рукоятки и каким-то непонятным замком. Ствол и замок были покрыты чеканкой и позолотой. Пистолет выглядел настоящим произведение искусства, которому место скорее в музее, чем на поле боя.
А вот что это за замок, я понять не мог. Он походил на кремневый, но в курке вместо кремня крепилась металлическая капсула с торчащим из неё прозрачным камушком, похожим на необработанный хрусталь. Затравочная полка закрывалась крышкой. Под ней — порох. Но как эта система работала — неясно: кресало отсутствовало, а значит, порох поджигался не искрой. Но не мог же камень поджечь порох, в конце-то концов?
Некоторое время я сидел и вертел в руках пистолет, не зная, что дальше делать. Разум пытался свыкнуться с переменами и найти хоть сколько-нибудь правдоподобное объяснение случившемуся. Наконец я взял себя в руки. Прежде всего, следовало осмотреть место, где я очутился, а потом уже делать выводы.
Я заглянул в сумку. Она имела несколько отделений. В одном были напиханы бумажные патроны для пистолетов, в небольшом кармашке хранилось что-то вроде фонаря — круглый позолоченный предмет со стеклом и креплением на пуговицу. Внутри находился прозрачный камень — такой же, как в замках пистолетов, но этот был огранён. Как включить эту штуку, я не нашёл, и положил обратно. В следующем отделении обнаружился мешок, набитый сухарями, и ещё — почти плоский круглый агрегат размером с небольшую тарелку. Он имел пять металлических вращающихся колец с насечками и цифрами, а в центре его торчал очередной кристалл.
На левом бедре ремнями крепились ножны для узкого кинжала — стилета. Сам он тоже лежал на скамье вместе с флягой, что вешалась на пояс. Во фляге оказалось вино.
Я не стал много времени посвящать изучению амуниции. Отметил лишь то, что вооружён я так, словно на войну собрался. И это — определённо плюс. Кажется, округа населена не самыми дружелюбными существами, и возможно, придётся защищаться. Жаль только саблей орудовать я не умею: не учили меня такому в армии. Да и как пистолеты работают, непонятно.
Повесил на плечи сумку и перевязь с саблей, распихал по местам пистолеты и стилет, надел треуголку. На лежанке у изголовья находился свёрнутый кусок плотной материи тёмно-синего цвета. Я его расправил: оказалось, это накидка с капюшоном — епанча или что-то вроде того. Её я тоже надел.
Вышел из комнаты. Передвигаться было непривычно: тело казалось чужим — словно костюм не по размеру надел. Да и костюм мой — не самый удобный по современным меркам.
Едва я сделал несколько шагов, как меня скрутило. По всему телу разлилась такая адская боль, что, казалось, его разорвёт на куски. «Чёртова ведьма, — пронеслась в голове мысль, — чем ты меня накачала?» Я сел на пол и стиснул зубы. Хотелось кричать, но я боялся привлечь громкими звуками