Обычный лес. Митчелл нахмурилась, силясь понять, как она здесь оказалась. Это всё знакомо, но вспомнить… не получалось. Что-то упорно стояло на пути к разгадке. Ей ничего не оставалось, кроме как продолжать идти, временами сильно наклоняясь, дабы не задеть сухие ветви без листьев, а иногда и перепрыгивая через острые камни — с чего бы им быть в лесу? Такое впечатление, что ранее здесь было море, а затем оно высохло, и лишь обломки скал служили доказательством существования бездонной водной пучины.
Под ногой что-то хрустнуло. Череп какого-то животного. Как жутко, не так ли? В любой момент девушка могла столкнуться с тем, кто убил того несчастного, оставив лишь обглоданные кости.
Ступая дальше, ей почудилось едва слышное рычание. Но безопасность была всё ещё с ней. С Кирой всё будет в порядке. Лес меняется в худшую сторону, но почему бы не найти и здесь плюсы?
Шумно вдыхая и выдыхая воздух, Кира завернула на новую, почти не протоптанную тропинку. Ей хотелось проверить все закоулки леса, понять, насколько его масштаб велик. Выбираться пока в её планы не входило. Раз она сюда попала, значит, так должно было случиться. Ей нравится эта атмосфера безнадёжности, которая так и пыталась проникнуть в её лёгкие вместе с воздухом, но всякий раз попытки проваливались.
Бежево-красная клетчатая рубашка была ей большевата, и ветер часто заставлял её края трепетать вместе с выбившимися прядками волос из обычной косы. Кажется, она не делала себе эту причёску. Да и одежда… Это её старые вещи. Любимый ранее стиль. Но почему именно сейчас разум вдруг решил напомнить ей?
Она приостановилась у свисающих с ивы листьев, преграждающих путь совсем как штора или даже дверь. Несколько слёз дерева задели её щеку, и могло создаться впечатление, что это сама девушка плачет. Но нет, Кира быстро стёрла влагу и, расправив плечи, шагнула прямиком в листву. Под ногами слегка мягкая почва, покрытая травой, внезапно стала казаться твёрже и скольже. Паркет? Она второпях стала выбираться из множества листьев, не в состоянии справиться с любопытством.
— Кира.
Голос прозвучал странно. Он был и в её голове, и в реальности. Но так быть не могло, верно? В любом случае, девушка, выбравшись из-под ивы, не отыскала глазами того, кто мог бы назвать её имя.
Повсюду были люди.
Они кружились в танцах, смеялись, но смеялись как-то злобно, с долей помешательства. Кира приподняла брови в удивлении: только спустя несколько секунд её пребывания здесь по слуху ударила резкая музыка, абсолютно не сочетавшаяся с той, которая бывала в фильмах с балами: мягкой, нежной, с долей романтики. Что делают здесь все эти люди?
Уйти обратно в лес не хотелось. Кира имела много вопросов, да и за её спиной обстановка изменилась, как по волшебству: не было больше ивы и тропы — только стена, украшенная несколькими портретами, изображавшими мрачные виды природы. Чуть левее от неё можно было увидеть факел, пламя которого разгоняло темноту. Весь этот зал, довольно большой зал действительно чем-то напоминал те сцены торжеств и танцев. Но разве в фильмах люди не надевают свои самые лучшие наряды?
Она проследила за парой танцующих людей, почувствовав, как на неё накатывает отвращение. Грубо говоря, все находящиеся здесь были одеты в грязные рваные лохмотья. И она бы подумала, что попала на сборище бедняков, если бы не видела их лица: чистые, румяные, с впечатляющими причёсками.
С трудом пробираясь вперёд, она старалась не задевать никого. Рядом с Митчелл кружилась девчонка лет двенадцати — губы её были пухлыми и алыми, а глаза так и светились от переизбытка эйфории. Всё в ней было прекрасно: и чёрные длинные кудри, и осанка, и переливистый смех, напоминающий звон маленьких колокольчиков. Но в то же время всё в ней было ужасно.
Что с ними со всеми? Почему они являются эталоном обеих сторон — красоты и уродства?
Душно. Воздух пропах чем-то гнилым. Митчелл протолкнули обратно к стене, и рукой она случайно задела стол с фруктами. Пара почерневших яблок и бананов упали на пол, а через мгновение толпа танцующих, будто и не замечая, раздавила их, оставив лишь неприятного вида жижу.
Ей всё меньше хотелось здесь находиться.
К горлу подкатывала тошнота, и Кира со всех сил ринулась снова через толпу, рассчитывая отыскать выход в другом конце зала. Её, как и упавшие фрукты, никто не замечал. Или не хотел замечать. Больно наступая рыжеволосой на ступни, по случайности пиная её в бок или живот, они продолжали кружиться и дальше в своём дьявольском танце.
— Тебе нравится здесь?
Снова этот голос! Ну уж нет, на этот раз она успеет увидеть обратившегося к ней. У нёе начинало создаваться ощущение, что всё это было чьей-то злой шуткой, и обладатель этого издевательства стоял за её спиной.
— Нет. — Твёрдо сказала Кира и, как могла, стремительно развернулась к мужчине, не желая упускать его из виду. Но ей не нужно было торопиться. Он стоял так близко к ней, что, взбреди ему в голову мысль уйти, она бы всё равно успела последовать за ним.
Внутри неё что-то щёлкнуло при виде этого человека. Перед глазами пролетали размытые, нечёткие воспоминания.
— Ты… — ей вдруг захотелось отойти от него подальше, но позади словно специально собралась толпа этих странных людей.
— Я? .. — склонив голову набок, незнакомец насмешливо улыбнулся — его белоснежные волосы были пострижены весьма необычно и доходили до плеч. Ничего странного для нашего времени в нём не было: многие любят выделяться из толпы. Но он… Он не походил на того, кто намеренно подчёркивает свои тонкие черты лица. И Кира пока не могла понять, откуда его знает. Особенно его серые, похожие на серебро глаза служили главной причиной этого предчувствия. — Кто же я, Кира?
И голос тоже имел особые черты. Нет, дело не в зрелости и не в бархатности, а в… его тоне. Он знал её.
— Откуда тебе известно моё имя? — с каменным выражением лица спросила Митчелл. Внутри всё похолодело, хотя не было весомого повода беспокоиться. Но та безопасность, таящаяся в её сердце, вдруг пропала. — Это всё… Это ты устроил этот бал?
Прохладная ладонь мужчины мягко