– Это исключительно ради дела! И кстати. – Я выпрямилась, со звоном вернув чашку на блюдце. – Я пришла к тебе не для того, чтобы слушать нотации или причитания, какая я глупая и несносная. Сама это знаю. Я пришла, потому что соскучилась. Так почему мы все еще обсуждаем Аврору, вместо того чтобы целоваться?
Коул хмыкнул, но сдался, когда я вновь навалилась на него. На этот раз я действовала решительно, быстро завладев его губами, пока их не заняла очередная болтовня. Когда ветер усилился, а я замурлыкала от прикосновения рук Коула под своей рубашкой, он произнес:
– Я ненавижу себя за то, что не могу отправиться с тобой и защищать, как раньше.
Я знала, что рано или поздно эти слова прозвучат вслух. С тех пор как случилось то, что случилось, и мы вернулись в Вермонт, Коул ни разу не заговорил о своей беспомощности. Лишь постоянно рвался проявить самостоятельность, из-за чего на кухне билась посуда, а на его лбу выступали шишки от дверных косяков. Иногда я замечала, как тоскливо он водит пальцами по запястью, выискивая черную метку, которой было больше не суждено гореть.
– Пробыть атташе пару недель и сразу же уйти в отставку… – Коул рассмеялся, но смех его был печальным. Он поцеловал меня в шею, не закрывая слепых глаз, и я с раскаянием заглянула в них, не зная, что ответить. – Наверное, Гидеон был прав. Не зря родители хотели держать нас подальше от охоты. Раз уж так суждено… Буду ждать тебя дома. Возвращайся скорее.
Я сжала руку Коула, задержав взгляд на его пижамных штанах в шотландскую клетку, которые у него больше не находилось повода переодевать. Погода на улице стояла прохладная, но согревающие чары делали свое дело.
Все это… Все из-за меня.
Тряхнув головой и приподняв лицо Коула, я прошептала, надеясь, что мой голос не дрогнет от слез, которые я никак не могла выплакать с того самого дня:
– Ты все еще мой атташе. И, клянусь, я все исправлю! Я верну твое зрение, Вестники, ковен… Просто дай мне еще немного времени. К концу недели мы вернемся в Берлингтон, а пока компанию тебе составят Гидеон и Сэм, хорошо? Знаю, никто из них не сравнится со мной по крутости времяпрепровождения, но… Исаак писал, что купил игральные карты для незрячих и ящик бельгийского пива, так что у вас планируется вечеринка. Обещай выпить хотя бы пару глотков и оторваться как следует! Чур, девочек не приглашать.
Коул даже не попытался улыбнуться в ответ. Поднявшись со скамьи, я помогла ему встать. Двигаясь заторможенно, он выставил вперед руку, боясь натолкнуться на угол мебели. Проведя его мимо чайного столика в балконную арку, я довела Коула до постели и осторожно усадила на подушки. Таймер на смартфоне закукарекал: бросив тоскливый взгляд на часы, я убрала дневник в тумбу и быстро закрыла балконную дверь.
– Ну же, выше нос! Как только вернусь, продолжим читать дневник Дэниэля. А еще у нас скоро праздник – Остара. Я покажу тебе, как его принято отмечать в моем ковене. Спойлер: кролик – тематическое животное, так что секс и размножение приветствуются. Будет здорово! – воскликнула я, наблюдая, как Коул вытягивается на мягкой постели, залившись пунцовым цветом, и что-то сбивчиво бормочет в ответ, поправляя пояс штанов. – Я люблю тебя, Коул.
Коул смягчался каждый раз, как слышал эти слова, и каждый раз повторял:
– И я тебя люблю. Будь осторожна.
Я глубоко вдохнула и покинула спальню со щемящей болью в сердце, оставив Коула в одиночестве.
Впущенный открытыми настежь окнами сквозняк гулял по коридорам. Март в Вермонте выдался едва ли не дождливее, чем октябрь: ливень шел сутками и всегда начинался внезапно, как по щелчку пальцев. Кажется, солнечным выдалось лишь одиннадцатое число, и то лишь благодаря мне. Ясная погода – единственное, что я смогла сделать для Коула помимо домашнего яблочного пирога, чтобы хоть как-то скрасить его худший в жизни день рождения.
Вот и опять небеса разверзлись: по крыше застучала усыпляющая дробь. Солнце едва пробивалось сквозь тучи, и его приглушенный свет раскрасил все в шафрановые оттенки.
Я оглядела винтовую лестницу, уходящую еще на два этажа вверх, и поморщилась при виде открытой двери на чердак, где стоял алтарь матери. Ветер постоянно распахивал ее, и даже ведьмовская печать не могла совладать с ним. Будто приглашая меня войти и занять свое место, кабинет Виктории ожил, как только мы поселились здесь. Я закатила глаза и, обойдя его стороной, спустилась вниз, следуя за соблазнительным запахом, обещающим гастрономические изыски.
– Не знала, что ты умеешь готовить.
Сэм едва не перевернул противень, доставая его из духовки.
– Когда ты появилась?! Перестань так делать! Сердце в пятки уходит от этих ваших телепортаций.
– Я была наверху уже полтора часа. Так, значит, ты смотришь кулинарные передачи? Это ведь треска по рецепту Джейми Оливера… – протянула я, ткнув вилкой в посыпанную семенами фенхеля рыбу, лежащую на овощной подушке.
Сэм стянул с рук прихватки и фыркнул:
– А что такого? Я живу один с восемнадцати лет. Естественно, я должен уметь готовить! Это залог выживания.
– Хм, вкусно, – констатировала я, попробовав кусочек. – Не против, если я прихвачу с собой порцию? Зои осточертели всякие забегаловки. Она сейчас душу бы отдала за домашнюю стряпню.
Сэм вздохнул, послушно доставая пластиковый контейнер.
Хотя Сэм все еще оставался ночевать в доме Шамплейн крайне неохотно, он уже перевез сюда часть своих вещей. Правда, называл особняк «логовом призраков» и с трудом засыпал по ночам после моего рассказа о том, как Джулиан прирезал здесь всю нашу семью. Мне и самой приходилось нелегко: каждый раз, переступая порог дома, я боролась с инстинктивным желанием бежать без оглядки. Но возродить ковен в другом месте было почти невозможно. Здесь находилось самое безопасное пристанище, защищенное от Ферн и всех, кто мог попытаться навредить нам: Нимуэ неустанно стерегла берега озера, а защитный морок делал лес непроходимым для незваных гостей, даже для таких сильных, как Ферн. В особняке все еще витал душок смерти, который ничем нельзя было вывести, но благодаря Сэму, Гидеону и Исааку, бдящим возле Коула день и ночь, здесь наконец-то поселилась жизнь. И пахла она рыбой с чесноком и лемонграссом.
– Как там Зои? – осторожно поинтересовался Сэм, всеми силами пытаясь изобразить равнодушие, будто он ничуть не соскучился по ней и не строчил по ночам сопливые эсэмэски, которые Зои тайком давала мне читать. – Она не против, что ты вот так бросаешь ее одну?
– Зои