К моему удивлению, Солярис промолчал, и от этого мне стало вдвойне не по себе. Из-за последствий Красного тумана, с коими требовалось разобраться в первую очередь, мы и так слишком долго откладывали сейм – ежегодный съезд самых важных господ континента, праздник единства, на котором ярлы доказывают свою верность короне и распивают крепленый мед из одного чана. Усядься я на трон хоть тысячу раз, но не быть мне настоящей королевой, покуда не проведу благополучно хотя бы один сейм. Ведь столь обширные владения – что строптивая лошадь: и с тем, и с другим не справиться без крепких поводьев. Отцу поводьями служил страх, а моими, хотелось верить, должно было стать уважение.
В конце концов, уважение – это единственное, что восемнадцатилетняя девчонка при определенном раскладе способна вызвать у ярлов, помимо сочувствия и насмешки.
– Верно. Круг – мой дом, и как гостеприимная хозяйка я окажу ярлам такой прием, какой не оказывал ни мой отец, ни его отец, ни отцы их отцов, – прошептала я без тени сомнения, взвешивая меч в левой руке. Маттиола, назначенная моим новым сенешалем[3], уже две недели хлопотала на кухне над заготовками, а Гвидиону пришлось знатно разорить казну, дабы созвать в замок самых талантливых бардов, известных филидов и умелых факиров из Ши, способных заглотить живьем горящий факел и не умереть. У ярлов просто не оставалось шансов, кроме как впечатлиться моими стараниями и проникнуться ко мне симпатией. – Я заставлю их уважать и меня, и друг друга, а когда Круг полностью оправится от бед, причиненных Сенджу, я воззову к драконам и примирю наши народы. Ибо я королева Рубин из рода Дейрдре, которая…
Солярис двигался до того быстро, что его силуэт размылся у меня перед глазами. Руку ужалил острый гребень на конце извивающегося драконьего хвоста, и, как бы я не стискивала на рукояти пальцы, меч покатился по маковым зарослям.
Я зашипела от досады и рухнула на траву там же, где стояла.
– Неплохая попытка, – похвалил Сол. – Возможно, уже через месяц ты наконец-то доберешься до части про Завоевателя. А сейчас нам пора возвращаться в замок.
Перламутровая чешуя растаяла на его коже, как таял снег с приходом месяца синиц, а еще через несколько минут исчез и хвост. За всю тренировку на одеждах Сола не появилось ни одной мятой складки. Лицо тоже оставалось гладким, бледным и матовым. Казалось, ничто не способно оставить на Солярисе свой след – ни прожитые годы, ни жестокие сражения, ни сама судьба, какой бы тяжкой она у него не выдалась.
– Поднимайся же, ну, – закатил глаза Сол, когда я так и осталась сидеть на траве, опираясь локтями на грязные коленки. – Не будь ребенком.
Я и не пыталась им быть – просто мышцы, сведенные судорогой, отказывались подчиняться. Даже предвкушение прохладной ванны с лечебной солью и мятным маслом не прибавляло сил настолько, чтобы их хватило на что-то, кроме заискивающего взгляда, брошенного мной на Сола из-под опущенных ресниц. Раздраженно поведя плечом, он наклонился, и руки его, вернувшие свою нежность, обхватили меня за плечи. Я затаила дыхание, с нетерпением ожидая, когда же окажусь на них и снова почувствую себя хрупкой, маленькой принцессой, которую убила во мне эта воинственная королева.
Но затем Солярис взял меня за шкирку, неаккуратно встряхнул и рывком поставил на ноги.
– Эй!
– Идем, сказал же.
Тени гнездились под кроной Рубинового леса, глядевшего нам вслед. И чем дальше мы от него уходили, тем сильнее становилось мое желание сбежать туда и снова потеряться, как когда-то в детстве.
Не только кухонные мастера во главе с Маттиолой были заняты подготовкой к сейму – каждый житель замка работал денно и нощно, прекрасно понимая, что стоит на кону. Повозки толкались у крепостных стен, а вокруг теснились пестрые шатры, разбитые до того плотно друг к другу, что образовывали лоскутное одеяло. Торговцы по цепочке катили бочки с вином ко входу в служебную бадстову[4], крестьяне разгружали продовольственные телеги, а из кузницы доносился ритмичный стук инструментов. Я не сомневалась, что где-то там Гектор подковывает очередную лошадь, прибывшую издалека и хромающую после местного бурелома. Мне очень хотелось его проведать, но купание и сборы занимали куда больше времени, чем тренировка и королевские советы вместе взятые. Особенно когда Маттиолы не было рядом и приходилось справляться в одиночку.
– Замок не рухнет, если попросить Маттиолу ненадолго отлучиться от дел и помочь тебе, – предложил Солярис, наблюдая, как я тщетно пытаюсь победить собственные волосы и заплести их так, чтобы спрятать в основание косы широкий красный локон, оставленный туманом на память. – Рубин… Хочешь, я попробую?
– Попробуешь заплести мне волосы? – переспросила я, недоуменно глянув на Сола в отражение зеркала.
Всю мою жизнь, сколько я помнила Соляриса, он старательно избегал любой работы и без всяких зазрений совести пренебрегал своими обязанностями там, где это не влекло вреда для моего здоровья. Тем не менее даже тогда его забота периодически становилась навязчивой. Теперь же он и вовсе топил меня в ней. Несмотря на огромное количество действительно важных дел, требующих его внимания в преддверии пира, он стоял здесь, у дверей купален, и давал мне советы по выбору одеяний.
Гадая, в чем именно дело – не в чувстве ли вины, вынуждающем Сола отводить глаза от пунцовых шрамов на моей груди, выглядывающих из-под выреза платья? – я повернулась к нему лицом. Солярис придирчиво рассматривал свои пальцы с когтями по пять дюймов каждый и что-то бурчал себе под нос, похоже, приняв мое удивление за отказ.
– Нет-нет, я вовсе не против твоей помощи! Просто… Ты дочитал до десятого раздела «Памяти о пыли»? В Дейрдре мужчина всегда заплетает женщине волосы накануне их свадьбы, – поспешила объяснить я, пока его недовольство не превратилось в обиду, которую Сол умел таить так же хорошо и долго, как секреты. – Это древняя традиция. Если Маттиола узнает, что ты