— И когда ты думать начнешь?! — пискнул Васька, но я только отмахнулась: не до котиных закидонов мне было. Богатыри заметно опешили, но послушались. Пока за частоколом лязгало и брякало железо, я поставила на крыльцо две табуретки и накрыла их принесенной Васькой скатеркой.
— Теперь заходим по одному и в очередь! — крикнула я, убедившись, что мое требование выполнено, и «чешуйное солнце» закатилось за тучу в виде частокола. — Миски наготове! Подходим, получаем свою порцию, отходим, подходим, получаем свою порцию, отходим. Все ясно? Заторов и толчеи не создаем! Кто создаст, тот останется без обеда!
К концу тирады я слегка охрипла, но на дело языка своего взирала с почти материнской нежностью. Впрочем, посмотреть было на что.
Витязи, как у Пушкина, «все красавцы удалые, все равны, как на подбор», маршировали к обеду парными рядами, бодро бухая сапогами. Мое требование они восприняли буквально, и теперь глаза слепило совсем по другому поводу. Давненько мне не встречалось столько мужской красоты, да еще в таком количестве и в таких объемах. На какое-то мгновение даже показалось, что я попала на один из литературных сайтов самиздата: торсы, торсы, торсы рядами, штабелями, шеренгами. «Уф! — Я утерла внезапно вспотевший лоб, рассмотрев, что штаны парни все же снимать не стали. — За языком и правда надо следить!»
Первая миска ткнулась мне в колени, напомнив, что даже такие красавчики ничем не отличаются от обычных мужиков. То есть жрать хотят всегда и везде. Хмыкнув, я наполнила ее сырниками и обильно полила сметаной. Так и пошло. Эстетический восторг, миска, сырники, сметана, следующий!
Когда я уже перестала обращать внимание на литые рельефные мышцы и бронзовую от загара кожу, да и вообще очередного богатыря воспринимала как миску на ножках, до меня вдруг дошло, что паршивцы ходят по кругу. Со стуком вернув плошки, едва не приросшие к рукам, на скатерку, я прищурилась:
— Тебя я уже видела… — Я рассмотрела приметную родинку на предплечье. — И не один раз! Неужели не наелся?!
— Наелся, хозяйка, — с готовностью пробасил тот.
— Так чего опять пришел?!
— Так велено же, — развел руками тот.
Я чуть не схватилась за голову, проклиная свой дурной язык: чуть насмерть не закормила! Но глаза витязя блеснули хитринкой, и сеанс самобичевания закончился, не успев начаться.
— По кругу ходить велено?! — возмутилась я.
— Не… Это не велено, — признал он. — Но вкусно страсть… А то все греча да греча… Тошно от нее ужо!
— Та-ак… — протянула я, не понимая, как реагировать на это признание. Не спрашивать же, в самом деле, какого беса их только гречкой кормят. Я же вроде как Яга, значит, должна это и сама знать.
— Не серчай, хозяйка. — Вперед выступил витязь чуть постарше остальных. Хоть богатыри и были похожи как братья, но не близнецы, слава богу. У этого переговорщика в кудрях уже сверкали несколько серебряных волосков. — Греча хорошо, да только надоела она нам хуже горькой редьки. Благодарствуем, порадовала, хозяюшка. — Он вдруг размашисто приложил ладонь к груди и низко, в пояс поклонился. — А коли продукт перевели, так мы отработаем.
«Монодиета? — удивилась я, вспоминая популярные журналы для женщин. — Это же вредно».
— Благодарствуем, хозяюшка! Отработаем, хозяюшка, — загомонили витязи, кланяясь.
«А может, они какие твари волшебные? — вдруг подумала я, вновь на мгновенье залюбовавшись красавцами. — Не угробила ли я, походу, еще и местное войско?!»
— Ждите здесь!
Забыв про давящую на плечи многопудовую шаль, я метнулась обратно в избушку, вполголоса призывая своего хвостатого инструктора:
— Васька! Чем богатырей кормят?!
— Так гречей же, — донеслось сверху.
— И все?! Больше им ничего нельзя?
— Чего ж нельзя? — удивился кот. — Иногда на охоту ходят, мясцом балуются. Рыбку ловят, опять же…
— А человеческую еду им нельзя?! — окончательно перепугалась я. — Только гречу и сырые белки… То есть сырое мясо?!
— Почему сырое? — удивился кот. — Они жарят. А из рыбы знатная уха получается, ежели Ягуся на картошечку расщедрится.
— Так, стоп! Им что можно есть?! То, что люди себе готовят, можно?!
— А чего же нельзя? Только кто на этих проглотов готовить будет? Это же такие казаны надо…
— Фух… — немного успокоилась я. — Значит, от сырников им не поплохеет?
— С чего бы?
— Понятно… — Я развернулась на сто восемьдесят градусов.
Через полчаса во дворе закипела работа. Воодушевленные обещанием и поужинать сырниками, богатыри забыли про дурные игры с Лешим и с готовностью выполняли мои распоряжения.
«Монодиета, надо же… — мысленно ворчала я, прикидывая очередное указание. — Ну, командиры чертовы! Себе-то готовить не лень! А личный состав и гречей перебьется! Тьфу!»
Чувствуя себя кем-то средним между Че Геварой и Лениным на броневике, я прямо с крыльца зычным, хоть и слегка хрипловатым голосом командовала нежданно-негаданно свалившимся на мою голову стройотрядом. Десяток уже копал пресловутые грядки «от забора и до заката». Еще парочка чинила покосившийся частокол. Трое сидели на раскидистой старой яблоне, складируя яблоки в большие плетеные корзины.
О яблоках я предварительно узнала у кота. Ничего волшебного в них не было, если не считать, что при взгляде на румяные бока у любого из витязей глаза загорались каким-то плотоядным блеском.
— А я огород копать не буду, — раздалось вдруг у меня под ногами. — Витязю то зазорно!
Опешив, я опустила взгляд. На тропке, протоптанной любителями сырников, стоял щуплый парень лет двадцати пяти и, гордо подбоченясь, притоптывал красным сапожком. Впечатление несколько смазывалось широкими сметанными усами и тем, что росточком бунтовщик не вышел в отличие от чешуйных витязей и вынужден был смешно задирать голову.
— Да? А сырники лопать не зазорно? — фыркнула я, подбирая слова, чтобы пресечь бунт в зародыше.
— А сырники мне по чину! — Еще выше задрал нос парень и вдруг вытащил из сумки на поясе тонкую книжицу размером с ладонь. — И вообще. Что это ты, Яга, меня пытать вздумала? — Он бросил короткий взгляд на страничку и продолжил: — Сперва надо добра молодца напоить, накормить, в баньке попарить и…
— Да ты кто такой?! — Я слегка обалдела от списка требований.
— Я? Я Илья Муромец!
— Илья… Илюшка… — задумалась я. Фамилия мне ни о чем не говорила, но вот имя я точно недавно где-то слышала.
Глава 6
ЯЗЫК МОЙ — ВРАГ МОЙ
— Илья Муромец, с вашего позволения, — недовольно поправил парень.
Согласиться с этим в принципе законным уточнением помешал писклявый голосок горе-богатыря. Я невежливо хихикнула и наконец вспомнила, где слышала про Илюшку. Именно это имя упоминал противный толстяк Мудлен. То есть Мерлин.
«Вот и возможность выяснить, какого беса меня сюда затащили. Не Ягу же замещать, в самом-то деле». — Я мысленно потерла руки и оскалилась самой гостеприимной улыбкой, на какую только была способна. Да не учла грим Яги. Точнее, попросту о нем забыла. А вот паренек от моей нежной улыбочки шарахнулся так, что чуть не плюхнулся на костлявую задницу.
— Эй! Не балуй! Мои косточки —