Он ей понравился. И всё это Рэйн с интересом наблюдал. Древнейшие легко распознавали такие вещи и, стоя рядом с Рэйном, другие принцы уже заключали пари на то, будет ли длительной связь Мён с Алардом Танаром или же будущие любовники скоро оставят друг друга.
– Что же? Никому в голову не придёт вероятность того, что принцесса Марина может оказаться преданной женой? – в недоумении, чуть злясь, спросил принц Линдон Макферст.
– Её происхождение говорит против этого, – с непроницаемым лицом сказал принц Адмор и скрестил руки.
– Верно, – кивнул Хайнек Вайсваррен. Адмор протянул руку ему, и друзья столкнули кулаки в дружеском согласном жесте, который каждый древнейший хоть раз в жизни, но видел.
– Фиты очень остро реагируют на желание создать с кем-нибудь потомство, а местные люди с большим трудом отказывают себе в удовлетворении того же самого инстинкта. Они вообще не умеют поддерживать тело в спокойном состоянии, – объяснил принц Вир.
– А что же ты, Рэйн? Тоже считаешь такую характеристику за констатацию факта?
– Проще воздержаться от…
– И даже не чувствуешь желания избить кого-нибудь из них? – недоумевал Макферст, имея в виду принцев, оскорбивших честь Марины своими предположениями. – Никогда не думал, что настанет такой день, но я в бешенстве: хочешь, я сделаю всё за тебя?
– Сейчас я начисто лишён агрессивности, Линдон, даже такой.
– Может ты слабак? – стал подначивать Рональд Мэйн. Он даже наклонился так, чтобы заглянуть в лицо Рэйна, но тот его отодвинул:
– Не мешай смотреть.
– Тебе это нравится, что ли? Сапфир давным-давно говорил мне, что ты, Рэйн, опасный псих и извращенец, но…
– Я просто хочу знать, что и как будет.
– Ну, тогда… – протянули одновременно Макферст и Мэйн, и все засмеялись. Из-за своей не испорченности Макферст мог решить, что Рэйн собирается всё-таки вмешаться, как и положено неравнодушному мужу. Но Мэйн из-за долгой, очень долгой в прошлом дружбы с ясновидящим, во всём искал способы предвидеть и предвосхищать, потому слова Рэйна "хочу знать как всё будет" успокоили старого приятеля Сапфира.
Надо сказать, что Рональд Мэйн достаточно хорош был в этом. Он мог запросто предсказать, как будут развиваться события. И, хотя все принцы, разве что кроме молодых Ханта и Макферста, сами по себе легко предугадывали события, Рональд Мэйн всё же соображал в таких вещах лучше.
– А что ты думаешь, Рон? – спросил у Мэйна малорослый принц дождя.
– У людей, таких как ты, называли рогоносцами, малыш. Но ты таким родился, с рогами, я слышал… так что я даже не знаю, есть ли смысл пророчить тебе рост… ну твоих рогов, хотя бы…
Смешки принцев, сдержанные и, наоборот, громкие, заглушили продолжение фразы Рональда.
Все от карточного стола и не только, оглянулись на расшумевшихся принцев. Мён встретилась взглядом с Рэйном. Супруги посмотрели друг на друга и отвернулись. Рэйн продолжил наблюдать за Алардом Танаром с вежливой улыбкой на лице.
Сторонние интимные дела жён Рэйн сравнивал с грязью, налипшей на сапоги. Можно счищать грязь, а можно не обращать на неё внимания и идти дальше. Тут одно верно – от грязи не избавиться вполне, пока не выберешься и не начнёшь идти посуху. И брак не будет в порядке, пока не будет пройден весь путь этих дурных чувств супруги, какой бы она не была верной или ветреной.
Так Рэйн вовсе не считал нужным что-либо объяснять жене. Он некоторое время намеренно сталкивал Аларда с Мён, чтобы ускорить появление между ними отношений, а потом всё разрушить и сделать это прежде, чем слухи о его "растущих рогах" захватят Ньон.
Но Мён сравнительно скоро сообщила, что беременна.
Тогда Рэйн, пользуясь тем, что они наедине в её спальне, рассказал супруге о своих мыслях.
Она вполне понимала, что если бы ему нужна была точность, то подверглась бы допросу и в его власти получить все ответы, при помощи, хотя бы, способностей крылатого.
– Я бы хотела рассказать тебе всё, как есть, – тяжело сказала Мён, вытирая со лба выступивший пот.
– В ответ на мою искренность я меньшего и не жду.
– Вот как?
– Да. Ну, я слушаю.
– Рэйн, – она опустила голову на сложенные руки, лежащие на туалетном столике и напряжённые до предела. – Что ты сделаешь со мной?
– Ничего, милая. Я тебя пойму. Мы говорили о беременности, помнишь? Ты сделала то, о чём я просил тебя – зачала моего ребёнка, наследника Росслей. Осталось только родить его и защитить. Затем ты можешь быть свободна, ты можешь выйти за Танара, если захочешь, если захочет он. А он захочет, не так ли?
– Да.
– Значит, вы уже говорили об этом.
– Он сказал, что влюбился в меня, сделал предложение почти сразу же.
– Как мило, – прокомментировал Рэйн. – Жаль, меня там не было, а то бы сказал тебе, была ли это ложь во имя эффекта, или нет.
– Ой.
– Подумала об этом, наконец? Что между вами было?
Мён, наконец, повернула голову, не поднимая её от рук, и посмотрела в лицо Рэйну. Она молчала.
– Ой, – теперь была очередь Рэйна удивляться своим открытиям. На данный момент неприятным. Он прикрыл пальцами рот и, округлив глаза, спросил: – Как тебе не стыдно, Мён? Ребёнок-то хоть мой, вообще?
– Твой, – рассердившись, и одновременно краснея от стыда, сказала эрц-принцесса и повторила то же, глядя мужу прямо в глаза, чтобы он увидел, что она не лжёт.
– Вот и хорошо, вот и умница, – похвалил Рэйн. – А теперь… как тебе козетка в будуаре?
– Она хороша. Но? – насторожилась Мён.
– Она подошла бы для длинной истории со всеми описаниями и даже восхищёнными ахами и охами.
– А ведь верно, – сказала Мён и пошла в соседнюю комнату, поверив. – И ты выслушаешь меня и не задушишь?
– Клянусь, что не задушу. Наоборот, могу заснуть в процессе рассказа. Заранее прости.
Уютно устроившись на одном конце козетки, Мён начала говорить.
Рэйну все её чувства к Аларду были безразличны, немного неприятны, но он терпеливо слушал. Ему необходимо было стать ближайшим доверенным лицом этой женщины, если уж в другой роли он не подошёл ей. К тому же позволяя свободно высказаться, он снимал с неё множество страхов и внутренних переживаний, которые были вредны для будущего ребёнка.
Часто он замечал, что напряжение некоторых беременных женщин, плохо