– Цвет пошлых желаний? Мои желания совсем не пошлые. Они естественны.
– А, ты знаешь, ты только что солгал мне. Я краем глаза увидела.
– В таком случае тебе могло померещиться.
– Не-е-ет.
– Мелисса, – наконец позвала Чайна Циан. – Эдриен будет зол, если ты опоздаешь к нему ещё сильнее.
– К нему? – Рэйн вскочил. Мелисса тоже поднялась. Она разгладила юбку, подняла голову и замерла, встретившись с ним взглядом.
– О, не обижайся, – попросила Мелисса. Её брови поднялись – по её представлениям это должно было придать выражению её лица открытости и искренности. Но, похоже, это новое, что в ней появилось – не актёрство. Левенхэм со своей требовательностью действительно изменил её. Она стала внимательнее к мужчинам, их чувствам и самолюбию в частности. Раньше ей и в голову не пришло бы сказать такое. Раньше, заметив, что задела (если бы вообще обратила внимание), она постаралась бы нанести рану больше, да больнее – ему. – Если бы я застала тебя в слезах, то вычеркнула бы из планов поездку к Эдриену.
– То есть ко мне ты просто заглянула мимоходом, так? – ему самому не понравилось, как прозвучали слова.
– Хм, с каких это пор ты стал таким? Но если хочешь обижаться – пожалуйста. А от скандалов меня избавь, – становясь жёстче, заявила Мелисса. – Я уйду немедленно.
– Я не собирался устраивать истерик. Или ты плохо меня знаешь?
– Прости. Это Эдриен. Он таков, что я, пожалуй, успела привыкнуть к тому, что надо вечно отстаивать свою… свободу выбора, скажем так.
– Мне жаль. Он точно любит тебя?
– Точно, – она не сдержала счастливой улыбки.
– И каковы его планы?
– Мы обвенчаемся летом.
– Как, уже? – шокированный, Рэйн постарался взять себя в руки и представить, что в пропасть летит не он сам, а… Чайна Циан.
– Сапфир говорит, венчание удастся, и молния в ступени церкви не ударит, если только ты не соберёшься помешать моему счастью. Поклянись, что не сделаешь ничего подобного.
– Сейчас я… немного удивлён… так что вряд ли смогу принести эту клятву. Может… в следующий раз. Кто… знает… вдруг откроется, что Левенхэм ещё больший развратник, чем ты думала – я. Если я узнаю о нём нечто такое, я вмешаюсь.
– На твоём месте я бы не надеялась на это. И… ты говоришь как мой отец.
– Его можно понять.
– Да, но Сапфир говорит, что прошлые грехи не должны влиять на будущее.
– Он скажет что угодно, лишь бы оправдать себя.
– О чём ты?
– Он продержал свою Игрейну в заключении двадцать три с половиной года. И теперь извиняться перед ней не думает, хотя продолжает домогаться как женщину.
– Ты о нынешней принцессе Дан-на-Хэйвин? Я видела её. Она совсем не красива. Как он может?!..
– Я сейчас скажу банальность, но общепринятым фактом считается то, что любовь – иррациональна. Если речь о светлом чувстве, а не об оружии извращённого мозга. Вот что тебе в Левенхэме понравилось? Кроме внешности, само собой.
– Он… – она задумалась, постепенно её облик приобрёл мечтательный вид. Взгляд затуманился. Мён могла говорить о своём избраннике сутками, Мелисса – затруднялась с подбором слов. Совершенно иной тип осмысления своего существа.
– Мелисса, Рэйн тебя запутывает и удерживает, – строго сказала Чайна Циан. – Надо уходить, иначе ваша безобидная болтовня превратится в повод для ревности Эдриена. И если тебе ещё не ясно – Рэйн до сих пор любит тебя. Он сказал об этом почти что прямо. Зря ты думала, что он приобрёл чувство к принцессе Марине.
Стало очень тихо. Рэйн немедленно и окончательно возненавидел Чайну Циан. Он и раньше думал, что она – худшая из возможных подруг, потому что перевёртыш, потому что слепа и тем заставляет о себе заботиться. За то, что строгая и совершенно неромантичная. Но сейчас… то, что она сказала!..
– Я не думаю… – Мелисса вдруг показала, что расстроилась. В том, как опустились уголки её губ и глаза, стала заметна горечь. – Рэйн, – она подняла взгляд и протянула к нему руку. Он сделал пару шагов и коснулся девушки, её пальцев. – Я не понимала этого, но теперь очень чётко осознала – я скучаю по нашим временам. Наши глупости, игры, веранда и долгие разговоры ни о чём, наша свобода… та свобода, – она поправила себя, – которую ты давал мне… они скоро совсем исчезнут. Мне грустно от этого. И жаль, что вы, мужчины, такие собственники. Жаль, что мне невозможно быть с тобой так, чтобы не подпадать под чьё-либо подозрение и не давать тебе надежду. Ты всё ещё любишь меня?
– А ты всё ещё не любишь дождь? Ты говорила это раньше.
– Это неизменно.
– С моей стороны – тоже. Это неизменно. Я…
– Ни слова больше! – оборвала Чайна Циан. – Мелисса, не глупи. Рэйн – древнейший. Что тебе говорила герцогиня Сильвертон? Что они все – как Роджер Кардиф! Смотри, он уже заставил тебя грустить из-за разлуки с ним! Что будет дальше? Разговаривая с ним, думая о нём, ты подрываешь свою уверенность в любви к Эдриену! Рэйн Росслей вызывает в тебе сомнения специально, я уверена, Лисса!
– Чепуха!.. Рэйн не настолько самоуверен, чтобы думать, что из-за вдруг возникшей ностальгии мои чувства к нему переродятся! Этого и быть не может!
– Всё же подумай о Эдриене, и… пойдём. Если не отправимся сейчас, я расскажу твоему графу подробности этой встречи.
– Чет, – весело фыркнула Мелисса. Она явно проглотила что-то вроде не совсем приличной, типично сильверстоунской фразочки и продолжила, почти выплюнув: – Блефуешь.
Настроение Мелиссы вовсе поменялось. Она пошла к выходу, всего однажды оглянувшись, светло посмотрев в его сторону, махнула рукой и исчезла.
Рэйн заходил по комнате и воздух вокруг казался ему ледяным, и работы ног не чувствовал, и мучился.
Мелисса собралась замуж за этого графа! По-настоящему! Окончательно! Венчание – это вам не контракт, который можно разорвать по желанию сторон. Венчание – это или навсегда, или минимум на полторы сотни лет, которые почти всегда превращаются в то же самое "навсегда".
Ну а этот отвратительный обычай невесты обитать в доме жениха до свадьбы и только на ночь возвращаться к родителям? Сколько времени они проводят вместе! Да как же так можно? Мелисса – в доме Левенхэма! Отвратительно!
"Не смогу. Никогда не смирюсь с этим", – понял Рэйн, замерев. Он всё ещё стоял посреди погрузившейся в полный мрак библиотеки. Солнце давно село. Вечер.
"Опаздывает ли она домой, как Мён опаздывала к своим родителям? Как она улыбается ему? Как смеётся? Удерживает ли его? Целует ли его сама?.. Ужасная несправедливость!"
Он пошёл к шкафчику с крылосколом, но не добрался до него. Пришлось опереться о какую-то мебель, потому как внезапно перед глазами всё поплыло. Будто картина покатилась вбок по серой стене.
"Не срываться. Не срываться".
Выступил пот напряжения, тело задрожало, сердце