Спустившись по лестнице и так же неотрывно глядя на него, пошла к столу. Все эти действия не заняли и минуты, но казалось, что я иду час, настолько отчетливо каждое мгновение впечаталось в память. Наконец время ускорилось, звуки вернулись, мы «скрестили шпаги», присмотрелись друг к другу, оценили противника и отступили. Пока. Я поцеловала отца, чмокнула мать. Итак, отец сидел спиной к лестнице, во главе стола, гость с противоположной стороны, мать по правую руку от него, а я, получается, должна была сесть по левую руку от женишка. Я же взяла свой стул и с омерзительным скрипом потащила его к середине стола. Дальше, не торопясь, взяла свою тарелку и приборы и перенесла их на место, все это сопровождалось гробовой тишиной. Мама глазами метала молнии, гость наблюдал с интересом, отец жевал салат: он знает свою дочь и уже ничему не удивляется. Села я некрасиво, но зато так, как сижу с детства. Одну ногу согнула в колене так, что коленка торчит и видна из-за стола, сутулюсь, и она упирается мне в плечо, вторую ногу под себя, а-ля по-турецки.
С воодушевлением стала накладывать себе салат, мясо и картошку. Накладывала много, дабы показать, что я не из тех девушек, что вечно на диете. Пусть задумается: а я ему нужна, такая прожорливая? Наконец мама пришла в себя и попыталась дотянуться до меня ногой под столом, но, во-первых, я сидела ровно посередине, во-вторых, ноги я подобрала под себя! Именно эта ее привычка пинать меня под столом и приучила меня так сидеть.
– Актавия, сядь, пожалуйста, как подобает! – прошипела она. Я же как будто только сейчас заметила всех собравшихся и рассеянно и чуть удивленно улыбнулась.
– Зачем? Я у себя дома, у нас семейный ужин, сижу как мне удобно. Мы не в ресторане. А от твоего этикета меня уже тошнит! – зашипела я змеей. Даже зубки оскалила для правдоподобия. Если этот хмырь из высшего общества, он должен быть в ужасе уже сейчас. Я мысленно потерла злорадно лапки и гаденько ухмыльнулась. То ли еще будет!
Гость прыснул, но попытался скрыть смешок за кашлем. Получалось у него хреново. Я метнула на него взгляд, острый, как копье, но он рассыпался о щит желтых глаз.
– Прошу прощения, я немного простыл.
– Надеюсь, это смертельно? – с участием спросила я. Желтые глаза заледенели. Мне на секунду стало жутко. Было такое чувство, что я медведю под задницу петарду положила, а вот отбежать подальше не успела. Ладно, это уже перебор. Я опустила взгляд, признавая поражение. Парень мягко улыбнулся. Понимающе так. В груди что-то екнуло.
– Актавия! – повысила голос моя мама.
– Пусть сидит как хочет! – оборвал ее отец, и голос у него был таким, что не терпел препирательств. Мама явно обиделась. Они любят друг друга, очень, но спустя столько лет посуда до сих пор частенько летает по дому, когда они ссорятся. Я не против, пусть лучше орут друг на друга и бурно мирятся, чем холодное равнодушие и молчание за столом. Так, значит, генерал операции «свадьба» все-таки мама, а не отец. Ну, что ж, перетащить его на мою сторону и сделать союзником стало в разы легче. Не нужно будет идти на шантаж.
– Если ей нравиться сидеть как обезьянка, это ее проблемы, – закончил отец уже более мягким тоном. Мама фыркнула и улыбнулась гостю. Он же все это время жевал салфетку – видимо, чтобы не заржать. Я мысленно пожелала ему подавиться! Если бы не тот факт, что меня хотят насильно выдать за него замуж, то можно было бы поржать вдвоем. Но мы по разные стороны баррикад! Ела я так же некрасиво, как и сидела. Не как свинья, конечно, достоинство у меня все же есть, но и не как благообразная леди. Я все же с учебы приехала и не обедала. Так что аппетит у меня был хороший. Судя по взгляду мамы, она явно хотела зашить мне рот или затолкать салфетками. Минут через пять отец наконец встал. Пришло время знакомства.
– Актавия. Познакомься… – слова ему давались с явным трудом. – Это Риар… твой жених. – Последнее слово прозвучало совсем тихо, как приговор. Отец не пытался показать, что он рад этот встрече, так что к моему убийственному добавился еще и тяжелый взгляд отца. – Риар, познакомься, – продолжил отец. – Это Актавия. Прошу любить… и не… жаловаться, – отец фыркнул. И сел. Кажется, сегодня за ужином самое вкусное блюдо – это салфетки. А имечко у него странное, хотя мне ли судить! Меня тоже не Машей назвали, хотя отец и говорил, что ему больше нравилось имя Соня, но мама настояла – она хотела бойкое, кричащее имя, желательно древнегреческое. Ну, вот и получила бойкую, вечно орущую и с характером редкостной с… Ну, не будем давить на больную мозоль. Не раз еще мама сетовала, что не послушалась отца и не дала мне спокойное имя. Хотя я не очень верю, что с именем Соня я стала бы спокойней, наоборот, еще злее бы была, потому что ко всему остальному прибавилась бы и ненависть к имени. В общем, я считала, что мое имя идеально мне подходит. Хотя «колючка», наверно, больше бы подошло. Так что Риар так Риар.
Жених поднялся из-за стола. Поднял бокал. И с очаровательной улыбкой произнес.
– Я очень рад с тобой познакомиться. Надеюсь, мы подружимся. – Он говорит, а глазенки хитрые – ни одному слову не верю. Сожрет и не подавится, окаянный! Я с полным ртом еды улыбнулась и промычала:
– Это вряд ли! – и выпила вино залпом. А затем поставила бокал так, что он случайно разбился. На этой звенящей ноте я встала из-за стола.
– Мам, пап, я наелась! Я, пожалуй, пойду, – прошептала я и стала подниматься. Слезы душили. Но я не позволяла себе расплакаться сейчас.
– Но, милая, еще десерт, и вы даже не поговорили, – защебетала