— Но?
— …но ты не можешь поступить так с собою. Поэтому, если тебе придет письмо из Пельмского Университета, я сама оттащу тебя на вокзал.
Пуэлла закатила глаза.
— Надеюсь, мои успехи останутся никем не замеченными.
Пуэлла осушила чашку одним большим глотком и устало дернула плечами. Этот разговор начинал ее утомлять.
— Амика, я хочу немного прогуляться до соседнего города и обратно. Ты со мной?
— Вот так внезапно? — девушка слабо нахмурилась. — Не обиделась на меня, надеюсь?
— Если бы обиделась, с собою не звала!
Амика соскочила со столешницы и поставила чашку на столик. На мгновение ее глаза столкнулись с глазами дайры Лакрим, и они улыбнулись друг другу с теплотой и сочувствием. Хоть между ними и не было кровного родства, их объединяла забота о мятежной и ветреной Эл.
Пуэлла переоделась в цветастый брючный костюмчик с широченной резинкой на талии и скрыла короткие золотистые кудряшки под широкополой соломенной шляпой. По словам бабушки, когда-то эту шляпу папа подарил маме — возможно, на день рождения, а может, и просто так. Вроде бы, стоила она баснословно дорого и была куплена в пельмском магазине, а потому отец откладывал на нее несколько месяцев подряд со скромной зарплаты деревенского официанта.
«Эх, вот бы родители видели меня сейчас».
Она покрутилась перед большим зеркалом на смешных ножках, что стояло в углу ее спаленки: невысокая, чуть полненькая девушка с ямочками на щеках, кудрявая, голубоглазая и полнорукая, словно сошедшая с пасторальной картины. Бабушка говорила, что папа был точно таким же: милым увальнем с добрыми глазами, который постоянно улыбался, но легко обижался на чужие слова. Мама же была легкой и худенькой, хрупкой, словно бабочка — Пуэлла хранила у себя в дневнике ее фотографию, сделанную папой во время медового месяца.
Вытянутое белое личико с большими глазами и копной золотистых волос.
— Эй, Эл, ты готова? — Амика просунула голову в дверь. — Обожаю эту твою шляпку.
— Сейчас, еще крошечная деталь — и все. — Пуэлла взяла с полочки маленькую деревянную шкатулку и извлекла оттуда длинные сережки в форме сиреневых перышек.
— О, это твоей мамы? — с легкой печалью спросила Амика. — По-моему, она позирует именно в них на том фото, что ты мне показывала.
— Да, они мамины. Как и шляпка. — Пуэлла провела указательным пальцем по полям и широко улыбнулась. — Всегда чувствую себя счастливой, когда надеваю их. Ну что, пойдем?
Амика кивнула, настежь открывая дверь и отступая в коридор. Прихватив с постели рюкзак, Пуэлла направилась за нею.
Они разделили булочку с шиккской белошейкой на двоих и теперь с аппетитом ее уминали. В воздухе витал аромат сдобы и цветов, тихий покой крошечного городка, что раньше звал себя деревней, успокаивал и поднимал настроение. Оглядываясь по сторонам и видя вокруг маленькие домики с соломенными крышами, цветы на подоконниках, распахнутые шторы и детей, играющих на дороге с деревянными игрушками, Пуэлла чувствовала себя на своем месте.
«И пусть другие сколько угодно говорят, что я должна уехать. Мне не хочется быть богатой и влиятельной, вот ни капельки».
— А «соседний город» — это Кейдам или Обрис? — спросила Амика, с наслаждением прикончив сдобу. — Если Кейдам, то мы идем не в ту сторону.
— Обрис, разумеется, — улыбнулась Пуэлла.
— Просто обычно мы ошивались именно в Кейдаме.
— Потому что раньше в Обрисе не было магазинчика магии и гадания, — ответила Пуэлла, и Амика восторженно завизжала нечто нечленораздельное. — Да-да, у бабушки есть подруга по переписке из Обриса, вместе с которой она училась на бытовую предсказательницу в колледже. Это она ей рассказала.
— Магазинчик магии, подумать только! — радостно завопила Амика. — Хорошо, что я всегда ношу с собой какие-то деньжата. Возможно, хватит на какую-нибудь мелочь.
— Ага, — Пуэлла улыбнулась и зажмурилась: луч Златолика умудрился заглянуть ей в глаза, миновав поля соломенной шляпки. — Если что, я добавлю. В последнее время услуги бабушки стали очень популярны, к ней ходят чуть ли не каждый вечер. Она уже кто-то вроде знаменитости в Шикке.
— Надо бы воспользоваться знакомством и попросить ее заглянуть в мое будущее.
— Не выйдет.
— Это еще почему? — Амика надулась.
— Она отказывается заглядывать в будущее своих близких и тех, кто им дорог. Говорит, что боится увидеть там нечто страшное.
— Ерунда все это, — девушка отмахнулась. — Ну что плохого может с нами произойти?
— Конечно же, ничего! Просто старушка у меня очень боязливая, вот я и забочусь о ней. Не напрягаю лишними просьбами, пусть мне и любопытно, за кого я выйду замуж.
Амика расхохоталась.
— Замуж? Ничего себе! Никогда не слышала, чтобы тебя такое интересовало.
— Ну, я же не думаю об этом каждый день. Просто иногда задаюсь вопросом. Думаю, бабушка могла бы увидеть это во время транса, но — сама знаешь — нельзя ее о таком просить.
— Эх.
Они свернули на городскую площадь, маленькую и по-домашнему уютную, словно сошедшую со страниц детских сказок. Маленький фонтанчик бил в самом ее центре, несколько молодых девчонок в длинных платьях играли и пели, поставив перед собою стаканчик для монет. Кажется, они учились на класс младше и в следующем году должны были стать выпускницами. Пуэлла улыбнулась им и, приблизившись, бросила в стаканчик один пузиллус. Амика последовала ее примеру.
Маленькая девочка танцевала рядом со старшеклассницами, пытаясь им подпевать; ее отец в круглых золотистых очках и с большой газетой в руках сидел на кованой лавочке и щурился от Златолика. Шумная компания из старушек в цветастых нарядах и забавнейших шляпах стояла на ступеньках магазина, что-то обсуждая.
«Так хорошо, — подумалось отчего-то Пуэлле. — Вечно стояла бы здесь и просто смотрела».
— Тебе по-прежнему снятся эти сны? Ну, про белого ворона? — спросила Амика.
Пуэлла откинулась на спинку сиденья и уставилась в окно. Маленький автобус медленно ехал по пустой дороге, зеленые деревья шелестели листочками, и воздух был пропитан едким ароматом природного зелья: вроде бы, либрис-скриптурии уже давно внедрили в производство новое топливо, но до Шикка и его окрестностей все доходило медленно, а потому ездили здесь по старинке, заправляясь этой ядреной смесью из частей тела мелких животных и целебных растений.
— Да, как раз сегодня ночью он опять говорил со мной. Бабушка боится, это может быть морбус.
— Ты не сумасшедшая, Эл, — серьезно возразила Амика. — Ты и сама превосходно это знаешь.
— Всякий, кто болеет морбусом, поначалу видел повторяющиеся, навязчивые сны с одинаковым содержанием. У меня это ворон. — Девушка сняла соломенную шляпу и положила ее на колени. Кроме них, в салоне больше не было никого, однако вдруг Пуэлле почудилось, словно кто-то внимательно глядит ей в затылок, пристально и неотрывно. — Потом… потом начинаются видения в реальности. А затем больной просто