Пуэлла напряглась.
— Что такое, Эл? — спросила Амика встревоженно. — Куда это ты так уставилась?
— Ворон… — тихо ответила Пуэлла, медленно поднимаясь со своего места. — Мне кажется, я чувствую его присутствие. И он все еще здесь, где-то рядом с зеркалом в прихожей.
— Я пойду с тобой.
Дайра Лакрим решительно поднялась с места и дернулась было к Пуэлле, но та остановила ее мягким жестом руки.
— Боюсь, что так мы спугнем его. Я схожу одна и все там проверю.
— А если он нападет? — заволновалась Амика. — А если он решит как-нибудь тебя покалечить?
— Если бы он хотел, то уже сделал бы это. Ему самому очень нужна помощь. — Пуэлла ободряюще улыбнулась. — Не беспокойтесь за меня. Я сейчас вернусь.
И она медленно двинулась по узкому коридорчику из кухни в общий, ведущий к входной двери. Присутствие гостя по-прежнему было сильным и реальным; Пуэлла сосредоточилась на этом чувстве, сконцентрировалась на нем так, как на гиперсигилле, обращенной к гадальным картам.
«Только не уходи, — сказала она мысленно, обращая к ворону доброжелательный мыслеобраз. — Давай поговорим еще раз. Теперь уже не во сне».
Ей не ответили — вернее, попытались ответить, но ничего внятного из этого так и не вышло. Присутствие ворона сделалось слабее, а затем просто растворилось в воздухе, когда Пуэлла приблизилась к зеркалу и наконец посмотрела в него. Ничего, кроме девичьего лица и стены напротив, там не отражалось.
«Хотя постой-ка…»
Было еще что-то. Призрачная картинка, наслаивающаяся на реальность. Девушка вгляделась, приблизившись к зеркалу почти вплотную, и наконец увидела: то были прутья клетки, выходящей на маленькую красную комнатку, уставленную книгами. Выглядывая из-за загруженного стеллажа, множеством призрачных огоньков переливался магический шар, почти полностью погребенный под разноцветными бусами.
П-по…
Пуэлла попыталась вслушаться в то, что говорил ей ворон, но тщетно. Слова превращались в сгустки хаотичных мыслеобразов, вторгавшихся в сознание без приглашения, и бессмысленных слогов.
П-пм…
Она увидела, как часть стены отъехала в сторону, и внутрь скользнула чья-то невысокая фигура в длинном плаще с капюшоном, надвинутым на лицо. Зеркало забликовало, затряслось и разбилось как раз в тот момент, когда Пуэлла отпрянула в сторону. В тот же миг из кухни выскочили бабушка и Амика, вооруженные одним тупым ножом на двоих.
— Что случилось? Что произошло? — завопила дайра Лакрим, размахивая кулаками.
— Где он? Где твой ворон? — спросила Амика, сноровисто орудуя в воздухе своим бесполезным оружием. — Он тебя не поранил?
— Нет-нет, все в полном порядке! Он просто… — Пуэлла замялась. — …показал мне себя внутри клетки, а потом, когда в комнату вошел кто-то еще, видение испарилось.
— И все? — удивленно спросила бабушка. — Он не просил тебя помочь, как обычно?
— Пытался, наверное. Но у него не выходило: только нечленораздельное бормотание и бессмысленные мыслеобразы, которые выглядели как цветные пятна и какие-то глупые картинки.
— Что за картинки?
— Амика, я же сказала, что они были бессмысленными, — закатила глаза Пуэлла. — Просто какая-то ерунда. Сначала я видела огромного паука… даже не так, это было какое-то гуманоидное существо, похожее на паука. Оно ползало, листало книжки…
— Фе, — скривилась девушка. — Какая гадость.
— Еще там был какой-то суд. Ну, здание суда, скамьи, трибуны… и много крови вокруг, хотя ни одного трупа нет. А потом я видела свою маму.
Дайра Лакрим опустила руки и пораженно воззрилась на внучку.
— Нашу Верис?
— Да. Ее лицо с закрытыми глазами и блаженной улыбкой. Я не знаю, откуда ворон знает о маме и что все это вообще может значить. Возможно, он просто взбаламутил мое же сознание и выудил оттуда случайные мыслеобразы.
— И часто ты думаешь об окровавленных залах суда? — съязвила Амика.
Пуэлла вздохнула:
— Тоже верно.
— И это еще одна причина, по которой ты обязательно должна поступить в Университет имени Конкордии, — серьезно сказала дайра Лакрим. — Это даст нам ответы на многие вопросы — в частности, связанные с этим твоим вороном. Кто знает, как далеко это может зайти, если не найти решение проблемы как можно скорее?
Пуэлла почувствовала, как слабо запульсировал золотистый знак на лбу. Полдень приближался, а вместе с ним — и расставание.
— Пойду поглажу себе что-нибудь приличное, — сказала она наконец. — Не идти же мне на отбор в помятой цветастой ночнушке.
Она нарядилась так, как отправилась бы в школу: широкие белые брюки, купленные в безымянном магазинчике за углом, сшитая бабушкой блуза нежного кремового цвета и никаких соломенных шляпок. Вместо длинных маминых сережек-перышек — бабушкины золотые гвоздики, которые она подарила ей еще в детстве. Двумя серебристыми невидимками Пуэлла заколола непослушные кудряшки у висков, и теперь они не падали на глаза. Амика развернула ее к себе от зеркала, крепко схватив за плечи, и широко улыбнулась, оглядев с головы до ног.
— Привычная зануда Пуэлла, которую я привыкла видеть за своей партой каждый день.
— Иначе на отбор и нельзя, наверное.
— Конечно, нельзя! Это лучшее высшее учебное заведение во всех Двенадцати Державах, о чем может идти речь! — дайра Лакрим ворвалась в комнату с рюкзаком, и в комнате запахло травами. — То, что осталось от утреннего пирога, а также несколько сюрпризных булочек я заткнула сюда вместе с пустой тетрадью и пеналом.
Пуэлла улыбнулась.
— Бабушка, не надо. Кажется, ректор говорила приходить без ничего.
— Неправильно ты поняла свою ректоршу, — категорично ответила дайра Ларим, и Пуэлле ничего не оставалось, кроме как принять из ее рук рюкзак и повесить на спину. — К тому же, лучше перестраховаться, чем недостраховаться, правильно?
— Угу.
Пуэлла покрутилась перед зеркалом и принялась ожидать. До полудня оставались считанные секунды, и встревоженное сердце отчаянно колотилось о грудную клетку, словно желая выпрыгнуть из своей тюрьмы.
«Три…»
Бабушка улыбнулась. Только сейчас, в сиянии дневного Златолика, Пуэлла заметила, какое морщинистое у нее было лицо. Раньше она не вглядывалась, не замечала — бабушка была тем человеком, на которого достаточно взглянуть вскользь, чтобы почувствовать тепло и спокойствие.
Однако теперь она увидела. Увидела усталость в глазах и старость, каллиграфическим шрифтом выписанную на лице. Язык морщин был языком смерти, и девушке сделалось не по себе.
«Два…»
Амика восторженно заерзала на кровати, и Пуэлла вспомнила, как несколько лет назад они сидели здесь же, испуганные и зареванные, во время грозы. Молния и дождь казались им чем-то таинственным и жутким, громко каркал ворон за окном…
— Откуда в Шикке вороны? — спросила тогда Амика.
— Не знаю, — ответила маленькая Пуэлла. — Наверное, показалось.
Дайра Лакрим гостила у своей подруги в Обрисе, и они ощущали себя беспомощными перед лицом природы.
«Один…»
Сияющий портал возник из ниоткуда — большой и ярко-розовый, похожий на исполинскую блестящую жвачку. Вообще-то, Пуэлла ожидала увидеть в центре него воронку, однако портал выглядел скорее как огромный кусок неизвестной ароматной субстанции, липкой и крайне густой на