Что же касается моих текстов в «Треугольнике», то они были сочинены в один присест, в году примерно 1974-м или даже в 1973-м, в одной квартире на Петроградской, где тогда жила девушка нашего общего знакомого, художника Руслана Судакова. Тексты были записаны на коробке для магнитофонной бобины, а потом и коробка, и бобина куда-то улетучились… Я про эти тексты начисто забыл. Вплоть до того времени, когда услышал готовый «Треугольник». Некоторые слова показались мне удивительно знакомыми. «Мой муравей», «У императора Нерона», «Крюкообразность»…
«Где-то я это слышал, – думал я. – Только вот где и когда?»
Концерт, посвященный десятилетию группы, постепенно набирал обороты. Публика выпивала и, может быть, даже закусывала. «Аквариум» играл свои хиты тех, дореволюционных лет. Сбоку, у окна, сидела, гогоча, компания молодых ребят, среди них выделялся парень восточного типа. Цой.
Никто еще не знал, кто такой Цой, «Кино» только-только начиналось. Примерно минут через сорок после начала к общежитию подъехал «воронок», юбилейный концерт был самым нахальным образом прерван, зрители и музыканты поспешно ретировались.
Обычная история для тех лет, никто даже и не возмущался особенно, все-таки успели немножко покайфовать. Очевидно, новый этап в жизни «Аквариума» начался вскоре после десятилетнего юбилея, после того, как в составе появился Саша Ляпин. Рейтинг группы (тогда еще этого слова, так поднадоевшего теперь, никто не знал) вырос сразу на несколько порядков. До этого «Аквариум» всерьез принимали лишь те немногие, кто врубался в очаровательную отчужденность группы от всего привычного и общепринятого, постоянно демонстрируемую и на сцене, и вне ее.
Если бы в хит-парадах фиксировался такой критерий, как образ жизни… о, тут «Аквариум» тогда превосходил всех! Чему-чему, этому они за десять лет научились прекрасно. Как музыкант не вызывал нареканий только ударник Женька Губерман, относительно стабилен был, пожалуй, Файнштейн. Но только с появлением в составе Ляпина у группы возникло собственное звуковое сознание, без Александра вряд ли состоялась бы последующая раскрутка «Аквариума», с одной только акустической программой, несмотря на все ее несомненные достоинства, прорыв к вершинам успеха не удалось бы осуществить.
В то же время Ляпин далеко не сразу освоился в группе, его знаменитые фундаментальные «запилы» порой не слишком вписывались в структуру аквариумных песен. Лидер-гитарная идея нередко подавляла все остальное. Порою даже из зала было заметно, что БГ это не очень нравилось, на один из концертов в рок-клубе он принес колокольчик, чтобы иметь возможность хоть таким образом возвращать разбушевавшегося лидер-гитариста к реальности концерта. Только в 1986 году гитарист и группа стали немного считаться друг с другом.
Но по жизни Ляпин не был в команде новичком, знакомство состоялось давным-давно, в начале семидесятых, когда «Аквариум» находился в эмбриональном состоянии, когда «Аквариум» только формировался, когда у нас еще ничего не было, кроме идей.
Существует полуофициальная версия, согласно которой «Аквариум» начал свой жизненный путь 6 июля 1972 года. Я не совсем уверен, вернее, не до конца уверен в том, что дата эта соответствует истинному положению дел, а с другой стороны, никто из нас двоих – ни Боб, ни я – не сможем назвать точное число. Попробуй вспомни теперь, какое же это было, когда автобус 31 повернул с проспекта Славы на Будапештскую улицу… А в этом автобусе я и Боб ехали в гости к одному знакомому грузину, который умел играть на басу.
Александр Ляпин.
Съемки фильма Алексея Учителя «Рок». Ленинград. 1987 г.
Возможно, это случилось в самом деле 6 июля. У меня осталось ощущение того дня… Отлично помню, что после того, как автобус повернул на Будапештскую, мы проехали мимо двухэтажного торгового центра. Я смотрел в окно и прочел надпись на торговом центре: «Пивной бар „Аквариум”». Обратил внимание Боба на название бара… Ему оно тоже понравилось. Ну а вскоре – не помню, когда точно – через час, через три часа или через три дня мы решили назвать свою группу «Аквариум».
Я никогда особенно не любил пива. Боб, по-моему, тоже. Во всяком случае, в те годы. В этом баре никто из нас никогда не был. Да и бара с таким названием на Будапештской улице давно нет.
08.01.2003
Вильнюс inRоск
Итак, фестиваль «Литуаника-86»; Вильнюс – сказочный, древний, вечно загадочный город! Великолепная организация – гостиницы, автобусы, реклама, сувениры и прочие необходимые радости. Уютный зал Дворца МВД невелик, в нем всего шестьсот мест, и поэтому киловатта хорошей аппаратуры оказывается достаточно для звукового комфорта. Публика – приличного вида, современно и со вкусом одетая, в меру молодые люди, откровенных фанов и подфанков относительно немного. На сцену выходит симпатичный ведущий с внешностью и пластикой комического актера (как выяснилось, это один из популярнейших диджеев Вильнюса) и приветливо, без церемониальной болтовни открывает фестиваль.
Первой выступает группа «Метро» из Минска – примитивный, смешной в своей наивной экспрессивности ВИА. Это был слабейший концерт «Литуаники»; минчане пытались «играть в рок», скучно сочетая затасканные формальные приемы и абсолютно выхолощенное содержание. Громко, четко звучала музыка, которая ничего не выражала, ничего не значила и никого не волновала.
Появившаяся вслед за ним «Гетеро» в две секунды изменила эмоциональную атмосферу в несколько приунывшем зале. Еще бы, запахло «тяжелым металлом»!
Да, это был он, «тяжелый металл» горячего доменного разлива – грубые, однообразные риффы, надрывный вокал, свирепые запилы, свербящие тембры, черная кожа, заклепки и браслеты. Столь профессионально сделанного, совершенного в своем роде «металла» мне, пожалуй, еще не приходилось слышать вживую; наши доморощенные «металлурги» – дилетанты по сравнению с ребятами из Таллинна.
Особого внимания заслуживает Пеэтер Сааре, певец и руководитель группы, получивший приз лучшего вокалиста фестиваля. Но я думаю, что дело не только в вокальных данных Пеэтера. Этот стройный, ярко выраженного нордического типа парень был идейным и эмоциональным центром «металлургической» композиции, он придавал происходящему состояние предельной экстремальности, его излюбленный жест – угрожающе выдвинутый вперед и чуть приподнятый локоть в блестящей кожаной перчатке-браслете – олицетворял самую суть стиля.
Смешно было наблюдать, как второй секретарь вильнюсского горкома ЛКСМ, сдержанно, с некоторой внутренней тревогой пожал черно-браслетную руку Пеэтера, поздравляя его с присуждением почетного звания. Тот немедленно вышел вперед, на авансцену, расправил плечи, широко расставил ноги и гордо выдвинул вперед локоть. Победа! Зал взревел от восторга!
Интересно заполучить «Гетеро» на гастроли в Ленинград, они будут иметь дикий успех, и не только у нас, а и в любом месте шестой части света.
В то же время «Гетеро» насквозь,