В любом случае — нехорошо это, неправильно! Ведь если бы «Фотон» подремонтировал свои помещения, арендную плату вдвое можно было бы повысить! А у «Фотона» — ни денег, ни мозгов! В смысле — хозяйственных извилин.
Институт голодает, зарплату сотрудникам не платит, за воду, электричество и прочие энергоносители тоже платить не в состоянии.
И никто ему кредит не даёт. Кроме благородного «Потёмкинского»! Условия погашения?
Ерундовые! Так сказать, мелким шрифтом писанные. Или вообще в письменном виде не упомянутые. Мы же люди благородные. И свои.
Помаленьку-потихоньку Вадик с Мухортяном прибрали к рукам «Фотон» с его новым директором и прочими матценностями. Нет, угрожающий ВПКашный профиль «Фотона» их не интересовал. А вот площади и землица — вещи перспективные, привлекательные.
И ещё выяснилось: у «Фотона» есть прекрасное здание на Чёрной речке. Используемое так же бесхозяйственно, как и все прочие. Пора было активнее корректировать ситуацию.
И вот она была скорректирована…
— Ты что, заснул? — услышал Влекомов неделикатный окрик Эмилии и поспешно ухватился за бутылку — в доказательство своего бодрствования.
— Да налито давно уже! — остановила его Эмилия. — Тост двигай!
— За тебя! — выкрикнул Влекомов.
— И тебе не хворать! — отозвалась она, опрокидывая рюмочку.
— Ты всё-таки играешь в эти игры? — спросил Влекомов, слегка осоловевший от вкусной еды и обильного питья, прихваченного, по обычаю, с собою. Отвалившись от стола, он протянул руку к телевизионной программке и под ней обнаружил знакомый разноцветный конверт со знакомой до боли надписью: «Поздравляем! Вы — победитель! Запросите 300 000 рублей!»
Эмилия застенчиво улыбнулась:
— Повезло! Я и не думала!
— И не думай! — желчно поддержал её Влекомов. — За какие заслуги? Ты что у них покупала? На какую сумму?
— Да я немного, — промямлила Эмилия под его строгим взглядом. — Я только два раза. Мне захотелось кастрюли для макарон. В них что угодно можно варить, а в крышках — дырочки для сливания воды. И крышки не сваливаются при сливе. Удобно! — Она восстанавливала душевное равновесие и даже входила в хозяйственный экстаз.
— Покажи! — потребовал Влекомов.
— Что показать? — уточнила Эмилия.
— Меня интересуют твои прелести, в смысле — прелестные кастрюли, — пьяно пошутил Влекомов, крутя в руках конверт. — Наводчики!
— Кастрюли посылкой идут. А почему наводчики? — всполошилась Эмилия.
— Все, кто видел твой конверт — и на почте, и по пути в квартиру, и гости, — почти все подумают, что ты скоро разбогатеешь, — снисходительно пояснил он. — И кто-то захочет поохотиться на такую куркулиху.
— Ну тебя! Каркаешь! — рассердилась Эмилия. — Поохотиться! Я со страха помру!
— Разбогатеть — большой риск! — мрачно изрёк Влекомов. — Можешь спросить у Абрамовича!
— Вечно ты умеешь испортить настроение! — произнесла Эмилия после паузы.
— Я могу его исправить! — пообещал он. — Ты никогда не получишь приза! И это может тебя спасти! Но если хочешь оплачивать безбедное существование своих возможных благодетелей, делай это с открытыми глазами! Или хочется питать иллюзии? А вдруг повезёт?
— Ну да! — заскучала Эмилия. — Где я денег напасусь? С пенсии, что ли?
— А что — если позволяет размер, — продолжил было ехидничать Влекомов, да самому надоело. — Хочешь, проведём одну маленькую проверку? — предложил он, подтягивая к себе телефон.
— Куда ты собрался звонить? — насторожилась Эмилия.
— В Москву, куда же! — шокировал её Влекомов. — Не беспокойся, я по своей карте позвоню! А ну-ка, достань их письмо, там должен быть номер телефончика!
Эмилия, не прекращая кудахтать, исполнила его просьбу. — Здравствуйте! — услышала она вскоре непривычно вежливый голос Влекомова. — Мне сообщили, что я стал победителем акции и имею право запросить триста тысяч рублей…
Он прервал гладко стелившуюся речь — похоже, ему отвечали.
— А
