К разговору об убийстве полицейского Батмаз перешел лишь после этого Мишиного заявления. Причем допрос на эту тему лейтенант вел, как показалось Мише, несколько странно. Коротко порасспросив, что знает Миша о смерти стража порядка на месте перестрелки, и не получив никаких пояснений, а лишь совершенно искренний ответ, что Миша не только ничего не знает об этом, но даже не видел там, в скалах, кого-то напоминающего полицейского - Батмаз как будто успокоился.
Заполнив в конце концов бланк допроса с двух сторон, лейтенант взял новый лист. Посидел, внимательно рассматривая Мишу. Наконец сказал:
- Не хочешь сделать заявление?
- Какое заявление?
- Решил косить под неопытного?
- Не пойму, о чем вы говорите.
Мише вдруг стало не по себе: полицейский смотрел на него с неприкрытой ненавистью. Прошипел:
- Деловым себя считаешь, да? Баки решил вколачивать? Там, у себя, ты, может, и был в законе. А здесь ты вшиварь, гнида. Никто. Захочу, и тебя замикстурят в пять секунд. Понял? Завалят, очухаться не успеешь. Да еще хорошо, просто завалят. Усек?
Миша пожал плечами:
- Не понимаю, что вы на меня так взъелись.
- Все отлично понимаешь. Значит, не знаешь, зачем делаются заявления?
- Смотря какие заявления.
- Заявления о чистосердечном признании своей вины.
- О чем вы, господин лейтенант? Мне не в чем признаваться.
- Каменский, скажу по-свойски: крути не крути, здесь, в полиции Стамбула, ты не отвертишься. Особенно если ты убил нашего.
Некоторое время они смотрели друг на Друга в упор. Так, будто соревновались, кто раньше уступит. Миша подумал: похоже, за этим Батмазом и за всеми его действиями что-то стоит. Но вряд ли он сейчас угадает что! Впрочем, это его не должно заботить. Он должен лишь выбрать момент и сказать, что хотел бы переговорить с капитаном Онселем. Остальное несущественно.
Похоже, Батмаз устал бороться с ниш взглядом. Сказал, загасив сигарету:
- Что молчишь? Смотрю, тебя прилично отделали. Кто это тебя?
- Ваши отделали, кто же еще.
- Правильно сделали. При задержании?
- При незаконном задержании.
- Почему же незаконном?
- Я же сказал, господин лейтенант: я не нарушал никаких законов. Ни ваших, ни каких-то еще. Единственная моя вина: я отстал от теплохода. Но это, насколько я знаю, еще не преступление.
- Смотря с какой целью ты отстал.
- Ни с какой. Просто отстал. Не рассчитал время.
- Тогда - что же ты здесь сидишь? С момента, как ты отстал, пошла уже третья неделя. На какие средства живешь?
- На свои. - Помедлив, Миша решил добавить: - У меня счет в вашем банке. - Ясно, полиция давно уже успела все это выяснить.
- В каком?
- В Зираат-банке.
- Много у тебя на этом счету?
- Насколько я знаю, этого я вам сообщать не обязан.
Внимательно посмотрев на него, Батмаз процедил:
- Верно, не обязан. Но должен сообщить об источнике получения денег. Откуда они?
- Я получил их за выполненную работу.
- За какую?
- За консультации.
- Консультации какого рода?
- Оценка произведений искусства. Фирмам «Масуд» и «Улус».
- «Масуд» и «Улус»… - Батмаз машинально постучал кончиком среднего пальца по столу; Мише почудилось, что этим жестом он выразил досаду. - Ладно, к этому мы еще вернемся. Значит, ты со своим корешем решил проехаться к морю?
- Решил.
- Ну и - вы нарвались на перестрелку?
- Нарвались. Я уже говорил об этом.
- В скалах нарвались?
- В скалах.
- В скалах… - Батмаз помолчал. - Непонятно только, зачем вы туда поехали, в скалы. А, Каменский?
- Мы ехали куда глаза глядят. Крутили по всему побережью.
- И попали почему-то именно сюда. В тупик. - Батмаз показал фотографию, на которой была изображена стоящая на фоне меловых скал пустая «хонда». - Узнаешь место?
Сделав вид, что вглядывается, Миша пожал плечами:
- Трудно сказать. Это же фото.
- Это то самое место. То самое, где вы поставили свою «хонду». И вступили в перестрелку.
- Мы не вступали ни в какую перестрелку.
- Вступали. Причем для начала заделали вот этого парня. - Батмаз показал другое-фото, на котором рядом с той же «хондой» был хорошо виден труп мертвого Бабура. - Узнаешь приятеля?
Изучив фото, Миша покачал головой:
- Ошибаетесь, господин лейтенант. Этого человека я первый раз вижу.
- Первый раз?
- Да, первый раз. - Объяснение на этот счет у Миши было наготове.
- Подумай. Хорошо подумай, Каменский.
- Господин лейтенант, тут думать нечего. Человека, которого вы мне показываете, я раньше никогда не видел.
Положив фото на стол, Батмаз прошипел:
- Ну, вшиварь… Я ведь тебя предупреждал: не гони пену.
- Не гоню я никакую пену. Не знаю я этого человека.
- Знаешь, сволочь. Вас видели вместе в прокатном пункте.
- Где? - Миша изобразил недоумение. - В каком еще прокатном пункте?
- В том, в котором он оформил тебе «хонду». И еще в одном месте вас видели.
- Еще в одном? Да не может такого быть. В каком же?
- Кончай вешать лапшу. Знаешь в каком.
- Не знаю. Клянусь, господин лейтенант, не знаю. - Миша почесал за ухом. - Постойте. Можно еще раз взглянуть на фото?
Зло посмотрев на него, Батмаз поднял фотографию:
- Смотри, вшиварь. Может, что увидишь.
Вторичное рассматривание фотографии Миша затянул, как мог. Наконец сказал:
- Господин лейтенант… Похоже, я этого человека все-таки знаю. Он не похож, но все же… Все же это скорее он.
- Кто он?
- Ну, посредник. О котором я уже говорил. Мамед.
- Мамед? - Лишь сказав это, Батмаз понял: его купили.
- Да, Мамед. Я ведь вам говорил о нем. Наверное, второе место, которое вы имеете в виду - Карагель? Да? Так ведь, господин лейтенант?
Мише показалось: Батмаз вот-вот его ударит. Однако этого не случилось. Погасив вспыхнувшую в глазах ненависть, лейтенант положил фото на стол. Улыбнулся:
- Ну ты, гнус. Даю обещание: ты об этом пожалеешь.
- О чем?
- Знаешь о чем. Ладно, пусть будет по-твоему. Говоришь, его зовут Мамед?
- Он сказал, что Мамед.
- Мамед. Где же он живет в Стамбуле, этот Мамед? Точнее, жил?
- Не знаю, господин лейтенант. Он не говорил.
- Не говорил… Ладно. Сколько всего ты с ним общался, с этим Мамедом?
- Сейчас… Вообще-то не очень много. Встретились мы с ним, как я уже говорил, у отеля «Хилтон»…
- Где именно?
- Ну…