Уничтожены были и сосланы в лагеря, расстреляны, замучены сотни тысяч, миллионы человек. Причем это были люди со своим собственным мнением, люди, которые не боялись его высказывать. Это цвет нации… И мы, конечно, долгие годы, до сих пор ощущали эту трагедию на себе».
Но вернемся к тому времени.
Его называют Временем воспитания человека в коллективе и через коллектив. Рабочие и крестьяне, учителя и инженеры — труженики были в почете. Страна, которая нуждалась в грамотных специалистах, звенела от песен и гудела от маршей. Плакаты призывали: «Молодежь, — на самолеты!»
«Молодежь, — осваивай паровозы!»
«Молодежь — учись!»
«В знаниях — сила!» И так далее.
Песня-марш «Всё выше…», рожденная в Киеве и ставшая в 1933 году официальным маршем Военно-Воздушных сил СССР, звучала в тридцатые годы по всей стране. Она действительно олицетворяла чаянья молодёжи «сказку сделать былью»:
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,Преодолеть пространство и простор.Нам разум дал стальные руки-крылья,А вместо сердца пламенный мотор.А припев песни-марша даже как-то успокаивал людей — самолеты наши всё лучше и лучше, а все наши границы — на замке.
Всё выше, всё выше и вышеСтремим мы полёт наших птиц.И в каждом пропеллере дышитСпокойствие наших границ.Это были годы индустриального ренессанса страны, её переоснащения с вектором тяжелого, порой трагичного, ухода от единоличных хозяйств с «сохой» в сторону развития коллективных хозяйств, отечественной промышленности и начала урбанизации. Сельская молодежь почувствовала приятный вкус города.
Само время, сама судьба подсказывала — надо учиться!
Александр понимал, что ему необходимо овладеть каким-либо ремеслом, освоить конкретную специальность, а потом идти трудиться. Образно говоря, садиться на свой хлеб, тем самым становясь самостоятельным. На всю жизнь ему запомнились слова классного руководителя, который любил повторять — согласного судьба ведёт, несогласного тащит насильно.
После окончания семи классов, что по тем временам было солидной образовательной подготовкой, ведь многие заканчивали только начальную школу и шли «на работу» или «на службу», Саша решил пойти учиться дальше.
Он успешно сдал вступительные экзамены и поступил в Харьковский силикатно-шамотный техникум. Учился легко и весело, потому что с желанием воспринимал умственную гимнастику, а ведь желание — отец мысли. Именно в желании выражается сущность человека, который считает, что оно есть потребность иметь то, чего нет, но что должно обязательно быть. Не было знаний, а их нужно было обязательно иметь для плодотворной в будущем работы и вообще для жизни в дальнейшем. Смысл существования был в учебе и работе, работе и в учебе. Недаром в народе говорится: век живи — век учись! Вульгарной концовки этой поговорки он не признавал — дураком помрёшь…
Наступал, нет, скорее наползал черной тучей трагический по последствиям 1932 год…
Несмотря на достижения в области индустриализации страны, коллективное сельское хозяйство подвело селян.
1932 год — один из самых голодных годов в СССР. Не обошло это социальное зло и его родину — Украину, которую он любил и которой гордился — республика занимала второе место в Союзе по концентрации промышленного производства после России.
Ради объективности надо признаться, что это было страшное время недорода из-за засухи и непродуманной, мягко говоря, политики верхов при планировании экономического развития. Голод наступал стремительно и масштабно. Вымирали целыми семьями на Украине и в Поволжье, на Кубани и в Казахстане, Сибири и на Дальнем Востоке и даже в некоторых центральных черноземных областях России, где плодородная земля, казалось, должна была быть щедрой…
Воронежские черноземы тоже подвели — засуха, а не люди, собирала урожай, чтобы обернуться потом голодом, людским мором. Земля пожирала людей.
Беда голода была всеобщей по Союзу. Это потом начал действовать «Гарвардский проект», подготовленный одним из коварнейших врагов единства восточного славянства Збигневом Бжезинским, провозгласившим миф о геноциде украинского народа и голодоморе только на Украине. В нем четко просматривался ясный вектор подлости на разжигание националистических страстей, и прежде всего вражды и ненависти к москалям — России и русскому народу. Хотя надо отметить, что слово «москаль» — это не обязательно русский. Москалями называли в старину вообще служивого солдата или офицера Российской императорской армии.
Проект Бжезинского щедро финансировался и дополнялся новыми «научными разработками». Так, в 1983 году в издательстве Гарвардского университета была опубликована работа Джеймса Мейса «Коммунизм и дилеммы национального освобождения: национальный коммунизм в Советской Украине в 1919–1933 годы». Проблемой голода и террора в УССР занимался ещё один «ученый» — бывший сотрудник британской разведки Роберт Конквест, написавший по заказу и при помощи ЦРУ две книги на эту тему: «Жатва скорби» (1966) и «Великий террор» (1969). За первый опус автор получил гонорар в размере 80 000 долларов от Организации украинских националистов (ОУН). Собрали ведь такую сумму самостийщики!
И вот эти заморские и доморощенные борзописцы постепенно поднимали планку погибших от голода на Украине с диапазоном неприкрытой лжи от 5,5 до 25 миллионов человек. Махровый миф, граничащий с нонсенсом, и только. Эти два бессовестных автора, затронувшие тему голодомора, явно руководствовались нравственно-психологической установкой Адольфа Гитлера: «Чем больше ложь, тем больше ей верят».
Русофобы ретиво пытаются реализовать геополитические установки отдельных ненавистников единства славянства и самой России. Например, житомирский борзописец Иосиф Свирский, словно попугай, продолжает настойчиво повторять:
«Голодомор 1932–1933 годов — это геноцид против целого народа. Он был задуман и осуществлен руководством СССР, находящимся в Москве. А так как Россия была колонизатором Украины… то многие у нас отождествляют это преступление с Россией».
Поиском виновников голодомора в Украине озабочен и её недавний неудачный президент, ставший «хромой уткой», — неугомонный в поисках врага на Востоке Виктор Ющенко. Он винит в этом зле исключительно уже даже не сталинский режим (ведь его и следов не осталось), а нынешних россиян и их руководство. Вот до чего можно договориться в запальчивой русофобской злобе!
И мне вспомнились слова совсем не лояльно настроенного к Москве украинца — Павла Скоропадского:
«Разница между мною и украинскими кругами та, что последние, любя Украину, ненавидят Россию, у меня этой ненависти нет. Во всём этом гнёте, которой так резко был проявлен Россией (разумеется, царской. — А.Т. ) по отношению ко всему украинскому народу, нельзя обвинять русский народ. Это была система правления».
Страшно то, что целенаправленные глупости и подлости против единства славянских народов и православия Збигнева Бжезинского, Джеймса Мейса, Роберта Конквеста и им подобных тиражируют современные недобросовестные историки, давая пищу таким же политикам. Лживых историков, когда-то сказал великий Сервантес, следовало бы казнить, как фальшивомонетчиков. Но не будем углубляться в эту проблему — эта тема большого и глубокого исследования ждет честных историков в