– Занято пока. Но вы продолжайте.

– Вирусы должны распространяться насекомыми с коротким сроком жизни… Наберите еще раз, Богом прошу!

– Ладно. Только вы еще слишком мало рассказали.

На самом деле оберст не отдавал команду минировать автомобиль. Изучив личное дело руководителя фирмы – такие досье велись на всех генеральных директоров предприятий, имеющих оборонное значение, – пришел к выводу: расколется. Умный, хитрый, изворотливый, но не орел. Воробушек…

В шестнадцать Виттенштейн уже докладывал Шварцкопфу результаты наезда на БиоФарм.

– Они создали сразу две технологии. Первая – неизвестный ранее вирус, вызывающий острое респираторное заболевание с высокой температурой, отеком легких и высокой летальностью. Не умершие в первые дни долго не могут восстановить здоровье после инфицирования, какая-то часть из них умрет впоследствии от общего ослабления организма, не способного бороться с иными болезнями. Что важно, инфекция не передается воздушно-капельным путем. Только через кровь.

– Не верю… – покачал головой начальник. – Я не профессионал в медицине, Хельмут, но все простудные болезни передаются по воздуху. Достаточно мельчайшим капелькам от больного попасть в глаза или на слизистую оболочку другого человека, и вирус начинает внедряться.

– Я тоже усомнился. Но генерал-директор клянется: они многократно проверяли на раковых больных и на туземцах Полинезии. Имеется, правда, вероятность передачи при половом контакте между мужчинами, если в анусе пассивного партнера вирус обнаружит кровящие трещинки. Через сперму и непосредственно в кровь тоже может передаться.

– Голубых мне ничуть не жаль. Человечество только очистится естественным путем. Но как они собирались предложить армии распространять вирус?

– Второе изобретение еще удивительнее. Они научились внедрять вирус комарам, и он не передается по наследству насекомым. Самка, выпущенная на территории противника, проживет, при наличии доступа к крови жертв, до шестидесяти – семидесяти суток. Потом умрет, отложив яйца, но уже не инфицированные. Представьте, герр генерал, несколько десятков тысяч комаров, распространившихся в Царицыно до наступления. Через семьдесят дней можно начинать атаку, не укрывая наших солдат защитными костюмами, поскольку комарихи сдохли. Личный состав их армии сократился на две трети, остальные кашляют, шмыгают носом и не способны сражаться в полную силу.

– Шварценберг поправил бы тебя, – хмыкнул Шваркорпф. – На присоединяемых территориях главный ресурс – люди. К сожалению, главная нация Рейха быстро теряет численность. Присоединили Польшу, Сербию, Богемию, но к сегодняшнему дню в империи не больше населения, чем до польской кампании. Пока наши бабы увлечены проклятым англосаксонским «чайлд фри», а едва ли не каждый десятый мужик предпочитает резвиться в постели с таким же извращенцем, мы рискуем стать в Германии национальным меньшинством. Так лучше уж славяне, чем арабы и чернокожие. Но… Не расстраивайтесь. Уверен, у царя Варягии много советников, подстрекающих на нас напасть и убеждающих: Рейх – колосс на глиняных ногах. Как оборонительное оружие эти чудо-комары – находка. Необходимо только изъять у БиоМеда документацию и образцы, передав их армии, и зачистить всех, от кого возможна утечка информации.

Оберст терпеливо ждал окончания длинного спича. Очевидно, глава реферата репетировал выступление перед министром обороны.

Он не угадал. Министр отвел главу реферата непосредственно к канцлеру – уже к вечеру этого дня.

Тот – воплощение чистоты арийской крови и десятков поколений предков, носивших приставку «фон» перед фамилией – худой, седой, благообразный, с проницательным очень добрым взглядом, оттого вызывающий доверие у избирателей, предложил немедленно забросить роту спецназа в Сербию и вырезать всех выживших обитателей лаборатории под ноль.

– Так точно, герр канцлер! – поддакнул министр. – Единственно, эту операцию необходимо организовать тщательно. Кроме того, так будет проще скрыть следы нашего вмешательства. Сотрудники лаборатории в большинстве сами вымрут от инфекции. Не потребуется уничтожать тела с пулевыми ранами.

– Противник не опередит нас?

– Никак нет, герр канцлер, – доложил Шварцкопф. – Французы и англичане пока только выражают беспокойство. Варягия отправила медицинское судно по Дунаю – якобы для инспекции соблюдения карантинных правил. Их развернули на границе. Главное, пока ни у кого нет оснований подозревать о причастности германской компании.

Канцлер шагнул к бригадному генералу и положил ему руку на плечо.

– Вижу, мы не ошиблись, рекомендовав вас к назначению шефом разведки. Благодарю за быстрое разоблачение свиней из БиоМеда. Но не теряйте бдительности. Герр министр! Под вашу личную ответственность – чтоб ни одна варяжская сволочь не проникла в Сербию. Даже если туда устремится сам царь Александр.

– Они предложили гуманитарную помощь…

– Завтра же самолеты Люфтваффе начнут сбрасывать продукты и медикаменты в зараженных районах. Фотографии нашей гуманитарной бомбардировки разместим в газетах. Сербы умирают? Мертвым много продуктов не надо.

И он улыбнулся добрыми глазами.

Покидая правительственную резиденцию, бригадный генерал вдруг подумал, что ровно с той же отеческой улыбкой канцлер отправит в расход самого Шварцкопфа, если операция провалится.

Ставки взлетели до небес. Или опустились до адской преисподней, что еще хуже.

* * *

В дунайском порту с неоригинальным названием Дунаице, где великая река служит границей между двумя государствами, члены команды князя Касаткина-Ростовского сошли на южном берегу – болгарском.

Обошлось без досмотра – точнее, он был весьма поверхностным. Иначе на дне кофров с исследовательским и медицинским оборудованием обнаружились бы инструменты, призванные не сохранять, а прерывать жизнь, причем с приличным количеством боеприпасов. Все – исключительно германского образца, чтобы меньше ниточек тянулось к Варягии и Нововарягии. Правда, лишь в случае, если членов команды не схватят и не установят их национальную принадлежность.

Безвизовый режим дал возможность проникнуть в страну без проблем, но вот незамеченными – вряд ли. Судя по «теплой» встрече с пограничным германским катером на сербской границе, завернувшим судно обратно, медицинская бригада из Варягии привлекла к себе внимание. А поскольку противника недооценивать опасно, оба князя сошлись во мнении: лучше разделиться и встретиться в городке Бяла Горица, откуда до протектората – меньше десятка километров. Один ночной перелет. К сожалению, зона карантина находится в предгорьях, а это еще две сотни километров по территории, находящейся под германской юрисдикцией. Но там они надеялись проехать легально под видом санитарной инспекции. Не вышло…

Касаткин-Ростовский едва от радости не прыгал, когда Несвицкий, предъявив паспорт, изъятый у старпома, сошел на берег вместе с ними.

– Ты точно уверен? Адмирал категорически запретил!

– Победителей не судят, Борис. А если мы проиграем, гнев старого князя и разнос от жены – мелочи, которые нас не будут волновать.

Решение не было спонтанным. Пока поднимались по Дунаю, оставляя румынский берег по правому борту, а болгарский по левому, Борис еще раз побеседовал с каждым членом команды и с ужасом убедился: один из молодых волхвов, желая блеснуть героизмом на опасном задании, сильно преувеличил свои силы, о чем признался лишь сейчас.

– Я не буду обузой, господин подполковник! – клялся тот. – Пролететь десяток километров с шестью-семью килограммами груза мне вполне по силам.

– Смеешься? А буксировать медика? – возмутился Николай. – А, восстановившись, снова зачаровывать их жилеты на следующий перелет?