Кажется, Исак выговорился до конца: он заозирался, ожидая обычных сочувствующих кивков.
– О чем эти сны? – Вероника постаралась, чтобы ее голос звучал нейтрально, хотя сердце в груди гулко билось о лед.
– О разном. – Исак пожал плечами, взглянул ей в глаза.
– Можешь привести пример?
Двусмысленный вопрос. Его вполне можно было истолковать как вопрос о чувствах, однако, как Вероника и надеялась, Исак понял ее неверно. Он стал выкладывать подробности, ей даже не пришлось задавать наводящие вопросы.
– Иногда мне снится, что мы играем в прятки у него в саду.
Его улыбка была улыбкой обращенного в себя человека; Исак смотрел в пол и в сторону, словно воспоминания плыли по серому ковролину, как по экрану.
– Сад очень большой, во всяком случае, мне так помнится. Заросший, почти лес. Я закрываю глаза и считаю до ста. Слышу, в какую сторону он бежит, как свистит ветер, как трещат ветки, когда он пробегает между кустов. – Исак замолчал, снова поднял глаза.
– А потом? – спросила Вероника. В горле пересохло, пульс царапал глотку. Рууд поглядел в ее сторону. Она перешла границу, но уже не могла остановиться.
– Вот я досчитал до ста, ищу, но не могу найти его, хотя ищу везде, где мы обычно прячемся. В дупле вяза, в шалаше, который его брат с сестрой устроили на старом дереве, даже на сеновале. Потом я сдаюсь и начинаю звать его. Зову, зову…
Исак перевел дух. Тишина сгустилась, все взгляды были прикованы к нему. Ручка Вероники давно уже замерла, и на какой-то миг ей показалось, что следом за ручкой остановилось и ее сердце. Исак медленно открыл рот, словно собирался закричать, как во сне.
Минутная стрелка на часах громко щелкнула, возвестив: сессия окончена. Но Вероника этого не заметила. Исак пытался поймать ее взгляд. Его губы двигались, словно беззвучно произнося какое-то слово. Два тихих слога, таких знакомых. От которых по броне ее бдительности пошла трещина.
Бил-ли!
Вероника словно примерзла к месту. Она не могла ни заговорить, ни пошевелиться. Через несколько секунд на выручку ей пришел Рууд.
– Ну что же, спасибо за рассказ, Исак. На сегодня достаточно.
Заскрежетали стулья – участники группы вставали, но лишь когда Рууд положил руку ей на плечо и спросил, как она себя чувствует, оцепенение отпустило. Не отвечая Рууду, Вероника вскочила и на ватных ногах двинулась к двери.
– Вероника! – позвал Рууд, но ей было наплевать на него. Надо догнать Исака, надо узнать больше.
На ступеньках предвечернее солнце ослепило ее, заставило заслонить глаза рукой.
Кто-то проехал мимо. Мотоцикл взревел и скрылся в закатном свете.
Глава 12
Лето 1983 года
Началось все хорошо. Бритт, одна из его секретарш, забронировала под пресс-конференцию маленький актовый зал средней школы, где по пятницам иногда показывали кино. О своем желании присутствовать заявили четырнадцать репортеров и фотографов, но за час до начала пресс-конференции на разворотную площадку перед школой вдруг свернул автобус радиокомпании. Техники выставили антенны и принялись носиться с проводами туда-сюда, бомбардируя школьного сторожа вопросами насчет трансформаторов и трехфазных соединений. По поселку загадочным образом распространилось лихорадочное возбуждение, и за полчаса до назначенного времени перед актовым залом уже выстроилась целая очередь.
Монсон не ожидал, что обитатели поселка настолько заинтересуются пресс-конференцией, а потому не отдал своим людям распоряжений кого-то не пускать. И вот теперь он стоял вовсе не перед двумя рядами стульев, занятых репортерами: перед ним волновался набитый под завязку актовый зал, желающие услышать его слова теснились даже в дверном проеме. В зальчике было, наверное, градусов тридцать, не меньше, и первые ручейки пота заструились у Монсона между лопатками, еще когда он только выходил на небольшую сцену. Прожекторы под потолком светили в глаза, отчего трудно было различить людей, сидевших дальше первого ряда. Монсон мог рассмотреть только сосредоточенное, напряженное выражение на лицах.
Он откашлялся и глянул в свои записи. Неловкие чиновничьи слова, которые он разучивал перед зеркалом. Сверкнула фотовспышка, потом еще. Мужчина с большой телекамерой на плече сделал несколько шагов вперед.
– Как вам известно, прошло уже больше недели с тех пор, как пропал Билли Нильсон. – Монсон перевел дух. Полыхнула еще одна вспышка. – Мы провели масштабные розыскные работы, но в данный момент подобные вложения сил и времени уже не могут рассматриваться как обоснованные.
Он хотел не делать пауз, не ждать реакции публики. И все же остановился. По залу пронесся шум, перерос в ропот.
– Поэтому я принял решение прекратить поиски, – продолжил Монсон. – Однако следствие продолжает разрабатывать другие версии.
– Вы все еще считаете, что Билли мог заблудиться? – выкрикнул кто-то с первого ряда.
Монсон попытался рассмотреть спросившего, но его ослепили вспышки.
– Ну… Мы работаем непредвзято и не исключаем никаких сценариев.
Ропот перешел в гул.
– Как по-вашему, мальчика могли похитить? – выкрикнул другой журналист.
– Как я уже сказал… – Монсон почувствовал, что рубашка прилипает к спине. Он поднял руки, чтобы утихомирить публику. – Как я уже сказал, мы работаем непредвзя…
– У вас есть подозреваемый? – прервал его кто-то. Монсон заслонил глаза от света, пытаясь понять, кто задал вопрос. Очередной журналист?
– У н-нас…
– Разумеется, подозреваемый есть. Весь, мать его, поселок знает, кто это сделал! Вопрос только в том, почему Томми Роот до сих пор на свободе.
Монсон моментально узнал этот голос. Харальд Аронсон. Он не успел ответить: шум все нарастал, люди кричали, соглашаясь с Аронсоном. Кое-кто из
